ИЗ ЖУРНАЛА ПРИЕМА ПО ЛИЧНЫМ ВОПРОСАМ
Автобиография.
Я, Потапов Михаил Романович, незаконно родился 12 октября 1916 года в семье разнорабочего Херсонских судоремонтных мастерских Потапова Ивана Потаповича, крестьянина, от матери Потаповой Марии Гавриловны (в девичестве – Прусак), мещанки, и отца Горского Романа Аркадьевича, дворянина.
По причине моего рождения, мать Потапова М.Г. (в девичестве Прусак) была жестоко избита законным супругом Потаповым И.П., что послужило поводом для её тайного переезда к вышеупомянутому Горскому Р.А. в г. Одессу. Старшие дети 15, 12 и 8 лет в количестве 3 человек были оставлены ею на воспитание Потапову И.П.
Горский Р.А. согласился с фактом отцовства, и я был крещен в Успенском соборе под фамилией Горский Михаил Романович, сословие – дворянин.
В революции и гражданской войне активного участия принимать не мог по причине крайнего малолетства. Гражданскую позицию проявлял путем обстрела из рогатки проезжающих мимо колонн красных и белых кавалеристов.
В 1928 году при поступлении в Одесскую консерваторию сменил фамилию Горский на Потапов, из крестьянин, для увековечивания незнакомого мне старшего брата по матери, воспитанного Потаповым И.П. и героически погибшего на фронтах гражданской войны.
При поступлении в консерваторию брал уроки игры на скрипке у Гофман В.Э., в результате чего исполнил на экзамене марш легендарной Первой конной армии. В консерваторию был принят, как родственник героически погибшего красноармейца и потомственный крестьянин, что в свою очередь спасло учебное заведения от закрытия в связи с полным отсутствием рабоче-крестьянской молодежи. Консерваторию закончил в 1934 году со справкой, подтверждающей факт полного отсутствии музыкального слуха.
С 1934 по 1936 гг. до поступления на рабфак работал во временных строительных бригадах «Красный созидатель» и «Революционный разрушитель». В дневное время строительство объекта осуществлялось за счет кредита, полученного в Первом рабочем банке «Красным созидателем». В ночное время построенное разбиралось за счет ссуды, взятой «Революционным разрушителем» в Обществе народного кредита.
В 1937 г. поступил, а в 1941 г. окончил Одесский институт инженеров морского флота по специальности ремонт судовых машин и механизмов. Наличие «белого билета» помешало принять участие в Великой отечественной войне, которую тяжело пережил в немецко-румынской оккупации.
Оставленный без пропитания в полуразрушенном городе я вынужден был наладить производство чемоданов из кожи, найденной на развалинах кожевенных мастерских. После полной переработки всех запасов кожи, производство было остановлено, а я переехал в г. Херсон к невесте Губенко П.Л., дочери директора местного мясокомбината. После полной переработки имеющихся там запасов мяса и копченостей я разочаровался в любви и тайно пересек германско-румынскую границу в районе реки Южный Буг. Обнаруженная мною в г. Одессе румынская оккупация позволяла держать на Привозе мясную лавку. Мясо поставлялось моим бывшим сокурсником по институту Илиеску П.Л. в ворованном виде с колбасной фабрики, которую, будучи потомственным румыном, он охранял. Мясо реализовывалось в больших объемах, нанося непоправимый ущерб по врагу, голодающему в окопах Сталинграда.
Весной 1944 г. свернул розничную торговлю по причине приближения к городу героической Красной Армии.
15.03.44 г. ушёл в подполье, находящееся по месту прописки, где и пребывал до полного освобождения 10.04.44 г. В этот период ограничил свой рацион водой и сухарями, что привело к полному внешнему сходству с другими оккупированными гражданами.
11.04.44 г. вышел из подполья и добровольно направился во временную военную комендатуру на Таможенной площади. Все доставленные сюда религиозные, хронические и прочие граждане призывного возраста были объявлены дезертирами с перспективой создания отдельного штрафного батальона. На неоднократные требования о немедленном включении меня в передовые части непобедимой Красной Армии получил категорический отказ с последующим направлением для работы по специальности на СРЗ № 1, где непрерывно работал технологом, вплоть, до перевода в управление флотом на должность мастера судоремонтной бригады.
Потапов М.Р.
Байка седьмая
НОВОРОССИЙСКОЕ «ЗАСТОЛЬЕ»
Было это в те годы, когда город Новороссийск еще не стал ни героем, ни плацдармом для взятия Берлина, ни, тем более, местом паломничества по местам боевой славы автора «Малой земли». Рядовой провинциальный порт, разрушенный в годы войны, но уже готовящийся стать крупнейшей перевалочной базой цемента и нефти, так необходимых братским странам социализма.
Строительство широкого морского пирса велось при прямом контроле министерства, поэтому непосредственно руководил строительством специально прибывший из Одессы управляющий трестом. Рожденный в артистической семье, брат популярного композитора носил известную фамилию, которая в этом рассказе прозвучит, как Крымский.
В душе гидростроителя Крымского умирал великий артист. Интеллигентный, тонкий и умный управляющий каждую рядовую планерку превращал в хорошо поставленный и отрепетированный спектакль. Во-первых, он предварительно выяснял тонкости взаимных недоразумений между подчиненными, во-вторых, внимательно сверял производственные показателями с обещанными ранее цифрами, и, наконец, в-третьих, создавал декорации будущего действа, которым мог позавидовать любой столичный театр.
Планерки в Новороссийске проводились прямо на пирсе, на котором устанавливался длинный стол, покрытый красной скатертью. На расположенных по обе стороны стульях располагались статисты – руководители подразделений, а во главе стола, в высоком кресле сидело главное действующее лицо – сам управляющий.
Тайный смысл планерок на свежем воздухе заключался в том, что каждые три дня стол передвигался в сторону моря на один метр, что наглядно демонстрировало сдачу еще одного метра пирса. Передвигался стол при участии всех заинтересованных лиц. Для большего эффекта передвижение замерялось метровой деревянной линейкой, специально принесенной из магазина «Ткани». Директор магазина, никак не хотел расставаться с заветной линейкой, но вынужден был отступить уговорам начальника Новороссийского участка, друга детства. Таким образом, сухопутная линейка встала на трудовую флотскую вахту, каждые три дня рапортуя Родине о новых успехах гидростроителей.
Нехитрые расчеты подтверждали перевыполнение плана на 5 % и управляющий смело рапортовал в Москву о встречных обязательствах в честь 40-летия Октябрьской революции. Дата была круглой и, в случае успешного завершения строительства, вполне могла порадовать правительственными наградами.
Будучи человеком прогрессивным, Крымский обожал всяческие нововведения, которые стремился немедленно внедрить в тресте. Последним писком канцелярской моды, увиденным им в Москве, был «Комсомольский прожектор», который поразил его мнимой смелостью и подхалимской критикой. Теперь каждую планерку начальник участка выслушивал от него нагоняй из-за отсутствия злополучной стенгазеты:
