– Да тем, что не говорит ни слова правды! Он все время играет! Вот и сегодня, с этой госпожой Балайн… с три короба наплел, и так легко, словно репетировал заранее! Я уже начинаю подозревать, что он и не капитан вовсе, и никакого отношения к разведке не имеет…
– Что заставляет вас так думать?
– Ну, как можно доверить что бы то ни было такому легкомысленному человеку? Пьет, как лошадь, врет на каждом шагу… кстати, о лошадях – зачем, например, он притворялся, будто не умеет ездить верхом?
– А вы не поняли?
– Нет.
– По-моему, он заботился о вас – вы же не умеете держаться в седле. И обо мне тоже…
– Нужны мы ему! – сердито возразила Вероника. – Вчера, в ресторане, он про нас вовсе забыл… ну себе пить и плясать с этими тарианцами!
Овечкин чуть заметно усмехнулся.
– Он работал, Вероника Андреевна. Вы и этого не заметили?
– Что значит – работал?
– Капитана Хиббита очень беспокоит тинтар. У своих знакомых он между делом выяснял, что с этим металлом происходит. И почти не пил, только делал вид!
Вероника слегка озадачилась.
– Правда?
– Правда.
– Вы хотите сказать, что он нарочно притворяется хуже, чем есть? Плетет о себе всякие небылицы – и шулер-то он, и трус, и плакса…
– Нет, – сказал Овечкин. – Он такой и есть. Трус и плакса… лгун, актер, шулер. Прирожденный разведчик. Очень талантливый человек и очень эмоциональный. Щедрый, внимательный, тонко чувствующий, все понимающий. И очень уязвимый… Признайтесь, ведь на самом деле он вам нравится?
– Нет, – резко сказала Вероника. – Не спорю, он вызывает восхищение… иногда, но мне он не нравится.
– А мне кажется, что все-таки нравится. И не стоит его обижать… Кроме того, вы ему нравитесь тоже. Не замечали?
У Вероники на мгновение перехватило дыхание.
– Михаил Анатольевич… с чего вы это взяли?
Он усмехнулся.
– Видимо, я более наблюдателен. От кого вы защищаетесь, Вероника Андреевна? От себя?
Она немного помолчала. Потом сказала:
– Не знаю. Может быть. И потом… нравится, не нравится… это еще не любовь.
– Но может стать таковою?
– Нет. Он любит ангела… И не видит дракона в моем талисмане. А, значит, не судьба!
– Не судьба… – задумчиво повторил Овечкин. – Вы позволите мне взглянуть на ваш талисман, как-нибудь на досуге?
– Конечно. Хоть сейчас.
Радуясь перемене темы, Вероника сняла с шеи цепочку и протянула ему камень. Овечкин взял его в руки, откинулся на спинку сиденья и закрыл глаза.
– Очень старая магия, – сказал он через несколько секунд. – Этому талисману больше тысячи лет, я правильно помню?
– Да. Так, во всяком случае, говорит капитан Хиббит.
– Ваш предок, мне кажется, поступил не слишком умно, приговорив дочерей своего рода к одной-единственной возможности супружеского союза. Ну да Бог ему судья… Интересно, жив ли он еще?
– Кто?
– Тот, кто сделал талисман. Мужчина это был или женщина?
– Не знаю…
Михаил Анатольевич вернул камень Веронике.
– Я попробую с ним поработать, потом. Может быть, удастся расшифровать надпись. А может быть, лучше просто выбросить его?..
– Как это выбросить? – испугалась Вероника. – Зачем?
– Подумайте…
Тут экипаж остановился, и кучер что-то весело прокричал.
– Приехали, – перевел Овечкин. – Ну что ж… надеюсь, несмотря ни на что, вы еще вспомните наш сегодняшний разговор. А пока – забудем о нем и настроимся на беседу не менее важную. Во время которой нам тоже придется врать и играть, ничего не поделаешь!..
Они покинули экипаж, расплатились с кучером деньгами, которыми снабдил их капитан Хиббит, и, уточнив у прохожего местонахождение дома номер пятнадцать по Каменной улице, постучались при помощи дверного молотка во входную дверь. Жилище кавалера Кивана было далеко не столь роскошным, как у покойного Эттира Аррсона, – маленький одноэтажный домик, рассчитанный всего на одну квартиру, и вряд ли здесь имелся привратник.
– Странно, – сказала Вероника, пока они дожидались ответа, – почему тарианцы не обращают внимания на то, как мы отличаемся от них? Глазами, руками…
Овечкин бросил взгляд на ее маленькие руки в пушистых перчатках и улыбнулся.
– Это заклинание личины. Мы выглядим так же, как они.
– Какой ужас! У меня тоже голубые белки без зрачков?!
– Только на взгляд местных жителей, – поспешил успокоить сказочницу Овечкин. – А мы видим вас в вашем истинном обличье. Как и вы нас.
Тут дверь отворилась, из нее выглянула хмурая женщина в длинном вязаном платье.
– Чего надо? – спросила она довольно грубо.
– Здравствуйте. Мы хотели бы повидаться с господином Киваном, – вежливо ответил Михаил Анатольевич.
– Нету его тут.
– Как нету?
– А вот так и нету. Здесь мы живем, семья Ашту.
– Это дом номер пятнадцать?
– Да. Только помер ваш Киван, – поеживаясь от холода, сказала женщина. – Не то без вести пропал, не помню. Идите, не морозьте меня. Коли интересно, загляните к домовладельцу, в номере тридцать четвертом он живет, у него и спросите. А мы тут честно снимаем и знать ничего не знаем!
После этих слов она захлопнула дверь, а Вероника с Михаилом Анатольевичем растерянно уставились друг на друга. Потом Овечкин нахмурился.
– Надо идти к домовладельцу. Что за чертовщина?
Они быстро дошагали до тридцать четвертого номера, который ничем не отличался от пятнадцатого, и, по счастью, застали хозяина дома.
Тот всполошился, услышав, что они знакомые господина Кивана. И принялся сбивчиво объяснять, что закон позволяет домовладельцу в случае отсутствия наследников распоряжаться имуществом покойного по своему усмотрению…
– Подождите, – перебил его Овечкин. – А вы уверены, что Кивана нет в живых?
Домовладелец смутился еще больше и зачастил:
– А где же он? Я в полицию обращался? Обращался! Объявление в газету давал? Давал! Три месяца ни слуху, ни духу, а мне квартиру сдавать надо? Или не надо? А куда вещи девать?
– Да Бог с ними, с его вещами! – осерчал кроткий Михаил Анатольевич. – Вы хотите сказать, что господин Киван пропал?
– Ну да! Может, и умер… может, убили его да скинули тело в прорубь на Химаи, кто знает? Полиция искала, не нашла, а мне что прикажете делать?
– И никто его не спрашивал после исчезновения, кроме нас?
