– Ну и что все это значит? Зачем вы хотите знать, где я был в определенную пятницу, три или четыре недели назад?
– Значит, вы все-таки помните, что это была пятница?
– Мне показалось, что вы так сказали.
– Возможно, сказал, – согласился инспектор Крэддок. – Во всяком случае, пятница, двадцатое – это тот день, о котором я спрашиваю.
– Почему?
– Обычное расследование.
– Чепуха. Вы узнали что-то еще об этой женщине? О том, откуда она?
– Наши сведения еще неполные.
Альфред бросил на него острый взгляд.
– Надеюсь, вас не сбила с толку эта невероятная теория Эммы, что она могла быть вдовой моего брата Эдмунда? Это совершенная чепуха.
– Эта… Мартина никогда к вам не обращалась?
– Ко мне? Боже правый, нет! Вот был бы смех…
– Вы считаете, она с большей вероятностью обратилась бы к вашему брату Гарольду?
– С гораздо большей. Его имя часто мелькает в газетах. Он богат. Меня не удивило бы, если б она попыталась его прощупать. Не уверен, что она бы что-то получила – Гарольд так же скуп, как сам старик. Эмма, конечно, самая мягкосердечная из всей семьи, и она была любимой сестрой Эдмунда. Но все равно Эмма не легковерна. Она вполне понимала возможность того, что эта женщина – самозванка. Она все подготовила к тому, чтобы на встрече присутствовала вся семья и к тому же упрямый поверенный.
– Очень разумно, – заметил Крэддок. – Была ли назначена дата такой встречи?
– Она должна была состояться вскоре после Рождества, на уик-энд двадцать седьмого… – Он осекся.
– Вот как, – любезно произнес Крэддок. – Я вижу, некоторые даты имеют для вас значение.
– Я же сказал вам – не было назначено определенной даты.
– Но вы говорили об этом… когда?
– Я действительно не помню.
– И вы не можете сказать мне, что сами делали в пятницу, двадцатого декабря?
– Простите, совсем ничего не помню.
– Вы не ведете запись своих деловых встреч?
– Не выношу подобных вещей.
– Пятница перед Рождеством – это должно быть не слишком сложно.
– В какой-то из дней я играл в гольф с перспективным клиентом. – Альфред покачал головой. – Нет, это было неделей раньше. Вероятно, я просто слонялся без дела. У меня много времени на это уходит. Я считаю, что дела чаще делают в барах, чем в других местах.
– Возможно, нам помогут другие люди или кто-то из ваших друзей?
– Может быть. Я спрошу у них. Сделаю что смогу.
Теперь Альфред казался более уверенным в себе.
– Я не могу вам сказать, что делал в тот день, – сказал он, – но могу сказать, чего я не делал. Я никого не убивал в «длинном амбаре».
– Зачем вы об этом говорите, мистер Крэкенторп?
– Бросьте, мой дорогой инспектор. Вы расследуете убийство, не так ли? И когда вы начинаете спрашивать: «Где вы были в такой-то день в такое-то время?», вы сужаете круг подозреваемых. Я бы очень хотел знать, почему вы выбрали пятницу, двадцатого, в какое там время… между полуднем и полуночью? Это не может быть основано на медицинских уликах, прошло слишком много времени. Кто-нибудь видел, как покойная прокрадывалась в амбар в тот день? Она вошла туда и не вышла, и тому подобное? В этом дело?
Проницательные черные глаза пристально смотрели на инспектора Крэддока, но тот был слишком опытным специалистом, чтобы на это реагировать.
– Боюсь, мне придется предоставить вам возможность догадаться об этом, – любезно ответил он.
– Полицейские такие скрытные…
– Не только полицейские. Я думаю, мистер Крэкенторп, вы бы могли вспомнить, что делали в ту пятницу, если бы постарались. Но, конечно, у вас могут быть причины не желать это вспомнить.
– Так вы меня не поймаете, инспектор. Очень подозрительно, конечно, очень подозрительно, что я не могу вспомнить, – но так оно и есть!.. Погодите минуту – я ездил в Лидс на той неделе, останавливался в гостинице недалеко от мэрии, только не помню ее названия… но вы ее легко найдете. Это могло быть в пятницу.
– Мы проверим, – хладнокровно ответил инспектор и встал. – Мне жаль, что вы не проявили большей готовности к сотрудничеству, мистер Крэкенторп.
– Как неудачно все для меня складывается! У Седрика надежное алиби на Ибице, и Гарольд, без сомнения, записывал все деловые встречи и обеды в обществе, а у меня нет совсем никакого алиби… Очень печально. И очень глупо. Я уже говорил вам, что не убиваю людей. И зачем мне убивать неизвестную женщину, в любом случае? Для чего? Даже если это труп жены Эдмунда, зачем кому-то из нас желать с нею разделаться? Вот если бы она была женой Гарольда во время войны, а потом внезапно объявилась, тогда это было бы неловко для респектабельного Гарольда – двоеженство, и все такое… Но Эдмунд!.. Нам всем было бы приятно заставить отца немного раскошелиться и назначить ей содержание и отправить мальчика в приличную школу. Отец пришел бы в ярость, но не смог бы отказаться, это было бы непорядочно… Не выпьете перед уходом, инспектор? Точно? Очень жаль, что я не смог вам помочь.
III
– Сэр, послушайте, знаете, что?
Инспектор Крэддок посмотрел на своего взволнованного сержанта.
– Да, Уэтеролл, в чем дело?
– Я его вспомнил, сэр. Того парня. Все время пытался вспомнить, и вдруг меня осенило. Он был замешан в том деле с консервами, вместе с Дикки Роджерсом. Против него так и не нашли улик, он для этого слишком осторожен. И он был под подозрением в паре дел в Сохо. Часы, и то дело с итальянским серебром…
Конечно! Теперь Крэддок понял, почему лицо Альфреда с самого начала показалось ему смутно знакомым. Все эти дела были мелкими, и его вину так и не смогли доказать. Альфред всегда держался где-то на грани закона, и у него неизменно находилась убедительная – и совершенно невинная – причина, почему он вообще оказался в них замешан. Но полицейские были совершенно уверены, что он получал от этих махинаций небольшой стабильный доход.
– Это проливает свет на ситуацию, – сказал Крэддок.
– Думаете, это сделал он?
– Я бы не сказал, что он способен на убийство. Но это объясняет другое: почему он не может предъявить свое алиби.
– Да, это выставляет его в дурном свете.
– Не очень, – возразил Крэддок. – Это весьма разумная линия поведения – просто твердо сказать, что не помнишь. Многие не помнят, что они делали и где находились всего неделю назад. Это особенно полезно, если не особенно хочется привлекать внимание к тому, как ты проводишь время, – например, к интересным встречам на стоянках грузовиков с людьми Дикки Роджерса.
– Значит, вы думаете, что он вне подозрений?
