Капитан провозглашает всеобщий отбой, понижает код уровня враждебности, назначает дежурную вахту в составе Янычара. Образует следственную комиссию в составе себя, Мола и Бабули. Даёт добро Фану и Номи на их личное контролирующее участие в ремонте, приказывает дрыхнуть подвахтенному (значит, мне) и свободным сменам (Дессу, Кибертанку, Перебору).
Я дисциплинированно топаю в свою каюту.
Притопав, соображаю, что сна – ни в едином глазу. Вызываю Ба, с намерением упроситься поучаствовать в расследовании, но она раздражённо посылает меня неблизко, и я смиренно посылаюсь.
Когда наши корабельные костюмы (не в обиду им будь сказано!) задаются целью посекретничать, они становятся несносными, и в них просыпаются деспотизм, авторитаризм, волюнтаризм и прочие антидемократические замашки. Закрываются сто тридцать второй степенью защиты – и хрен подсечёшь! Хоть бери да стучи в какой—нибудь Фонд Содействия Демократии. Хотя сейчас это намеренье мне вроде не пристало – всё ж таки на реставраторов монархии работаем…
Ассоциативное мышление сосредотачивает мой взгляд на трёхметровом сфероиде сенсорного терминала, установленном справа от ведущего в коридор люка. Я не «жёлто—голубой» Фан, ясный пень, и не собираюсь заниматься сексом тыловым способом, предложенным раздражённой Бабулей…
Но, «Единственное, что меня примиряет с мерзостью существования, это секс. Единственное, чего я не простила бы Всевышнему Творцу, буде таковой сыщется, так это если бы он создал Вселенную без возможности заниматься сексом». (Конец цитаты)
Наизусть помню! Этот постулат неизменно твердит в нашей сетевой газете «Новости Десятки Неограниченных» постоянная ведущая сексуальной рубрики «Безоглядное Погружение».
А я уже давно являюсь преданным и благодарным читателем этой рубрики. Забавная штучка эта ведущая, надо полагать. Скрывается под псевдонимом Молния… Ух, доберусь я когда—нибудь до неё, дхорр забодай! Разузнаю, с какой вольной посудины девка, и, если доведётся пересечься траекториям переходов, явлюсь к ней – опытом обменяться. Дай—то Выр, чтоб оказалась длинноволосой брюнеточкой, обожаю естественных брюнеток…
– Бой! – раздаётся прямо у меня над ухом голос Киберпанка, и я чуть не вздрагиваю от неожиданности. Разворачиваюсь. Целиком голограмма Гана в моей каюте фиг поместится, поэтому он показывает мне лишь полдюжины видеодатчиков и парочку прецизионных манипуляторов, на одном из которых светится символический «ёжик» Розы Векторов, аналогичный тату на моей (и всех—всех вольных торговцев) конечности. Тем самым обозначает Ганн своё присутствие в моей каюте, то есть.
– А, это ты, почти—земляк, – киваю я и делаю вид, что жму стальную семипалую клешню. – Сыграем партейку в подбросного дурня? – любопытствую и тянусь к сувенирной полочке. Здесь у меня хранятся всякие вещички, в каком—то смысле все они являются вехами моей бурной биографии…
Где—то там у меня была истёртая колода, сработанная из прямоугольных листочков нувельтаитянской псевдопальмы… Ага, вот она, лежит между прихотливо изогнутым дрючком и хрустальным искрящимся флакончиком, наполненным тяжёлой сиреневато—фиолетовой жидкостью. Дрючок этот прихвачен мною на Остерриксе и предназначается тамошними элефантообразными аборигенами для ковыряния в ушных каналах, на предмет выщемления насекомых—паразитов, с виду поразительно напоминающих (бывают же совпадения!) древнеземных грызунов по названию «мышь». Флакончик – память о единственной ночи в жарких глубинах сектора Лейла—бей планеты Эротизмус умирающего солнца Пароксизмус; побывал я на этих задворках Пределов ещё будучи пиратом, на пике моей краткосрочной разбойничьей карьеры, и никому из Экипажа «Пожирателя Пространства» никогда не рассказывал, ЧТО в этом флакончике содержится…
– Ноу, Бой, – отрицательно качает металлической конечностью Ган. – Не щас. Я не за тем. Фиксируешь, разыскал я интерестинн инфомэйшн ин Блэк Энцик…
– По—корусски, пожалуйста, – требую я. Обожаю великий и могучий Первый Межзвёздный. Второй, спам, произошедший от древнеанглийского, не уважаю, что да то да. Это у меня генетическое, мабуть. А этот дхорров сладымарь постоянно норовит на своём родном лайгвече трепаться. Или на техно—слэнге. А хрен ему в выхлоп. Нехай на корабельном языке межнациональной коммуникации общается. Нечаянное употребление спама я из всех сотоварищей и сотоварок по Экипажу только Номи простить могу: спейсамерик ведь и для неё родной, но она – бывшее угнетённое меньшинство. Сестра по несчастью, условно выражаясь. И вообще потр—рясная она дивчина, и фигурка у неё фантастическая. Жаль только, что не брюнетка…
– То и калякаю, зёма, нарыл в Чёрной Инциклопии Освоенья прикольную заморочку! – Ган утрированно переходит на корус, нарочито обильно используя ненормативную лексику.
И в каких только глубинных базах данных он этакие словечки раскапывает? Аж завидно!
Я тоже любитель покопаться в архивных файлах, расширить кругозор, умишка поднабраться, почитать то—сё, поглядеть, послушать, понюхать, вкусить, потрогать. Времени, правда, уйма на это уходит, бо у меня возможности ограниченные. В башке моей нейрошунтов и в теле моём инфопортов нету. Я не подключён напрямую, а всего лишь через терминалы выхожу в Сеть ОП… Впрочем, как и подавляющее большинство пойнтов, в достаточной степени являющихся (и остающихся) живорождёнными существами. Да и свободного реального времени у меня неизмеримо меньше, чем у суборужейника, вынужденно изнывающего от безделья в своём ангаре.
– Ну и? – лаконично откликаюсь.
– Прикинь! Наш Папа не «намба Уан» в истории освоения «Пожиратель». Сечёшь?
– Секу, секу… – ворчу я. – И врубаюсь. Но не впиливаю. Ясный пень, фактически третий…
– Да я не о нашем конкретном корыте! – нетерпеливо перебивает Киберпанк.
Затем он даже переходит на «литературный» корус; прикалывается, не иначе. («А может ведь, если захочет!»):
– Были ещё. Похоже, целая серия, но как минимум – один. Я наткнулся на файл с древней датой создания, содержащий странную, текстовую, запись некоего подобия бортового журнала. Некий индивидуум, по имени С. Сноумэн, записал. Бой, как думаешь, первый Кэп Йо, Гойко, и полковник Васильев почему наше корыто назвали именно так?
– В жизни не слыхал ни о каком С. Сноумэне, – искренне отвечаю я. – И подозреваю, что отцы—создатели нашего Вольного Торговца – тоже ни—ни. Простое совпадение. Младший Кэп Йо, Бранко, говорил как—то, что его старший брат…
Осекаюсь. Вспоминаю ещё один «бортовой журнал», в своё время раскопанный лично мною в одном из корабельных инфобанков. Дхорр сотри, сколько во Вселенной фантазёров разных! Видимо—невидимо, ясный пень!
Продолжаю:
– …вроде хотел назвать лоханку «Вселенский Проглот», а его друган предлагал «Прокол Космоса». Интеллектуал Гойко воспротивился банальности, а примитивист полковник – выспренности. Вот и сошлись на компромиссе.
– То—то я съанализировать не мог, – задумчиво произносит Ган. – Больно уж альтернативен тот мир, что возник в электронных схемах этого Эса. Ты в состоянии экстрапольнуть – право частной собственности не является приоритетным?! Утопия! Коммунизмом называется. В корректе, чистая беллетристика, абсолютно с реалом не совместимая. По каким только левым каналам она в Чёрную Энциклопедию слилась… Уж куды—куды, а в эту самую правдивую, буйно отторжимую гнидами—костюмами, неподцензурную инфобазу…
