Но когда наступила ночь, оставшиеся в живых пехотинцы перебрались во вторую линию траншей и к утру были готовы к новым сражениям.
Это было тем более необходимо, потому что наутро 28 октября русские возобновили наступление крупными силами.
Рота штурмовых орудий, подошедшая к обороняющимся, поддержала их своим огнем. На участок 390-го мотопехотного батальона подошел резерв — батальон 121-й пехотной дивизии, чтобы попытаться нанести здесь контрудар, выйти на старую линию передовой и отбросить русских. Эта небольшая боевая группа весь день вела бой с врагом. Поставленная цель достигнута не была, но наступательные планы русских оказались определенно нарушенными. Лишь к вечеру этого дня передовая на этом участке откатилась назад. Пришел приказ отступить на 4 километра, чтобы занять подготовленные там позиции и удерживать неприятеля на этом новом рубеже.
Эта ситуация привела к тому, что между обоими полками, 380-м и 390-м, внезапно возникла брешь, в которую в любую минуту могли устремиться русские.
Генерал-лейтенант Франкевиц бросил в этот прорыв роту мотопехоты под командованием лейтенанта Мозера, чтобы временно, до подхода части солдат с соседних участков фронта, закрыть эту брешь. Рота получила приказ отправиться туда и хотя бы на краткий срок задержать неприятеля, с тем чтобы потом вернуться на прежнюю позицию.
Лейтенант Мозер повел роту в указанном направлении. Солдаты скрытно вышли на опушку леса, но здесь услышали далеко впереди глухой гул танковых моторов и лязг гусениц.
Лейтенант Мозер решил двигаться через лес по направлению к шоссе. Он понимал, что ни в коем случае не должен пропустить врага, поскольку это означало бы уничтожение не только его полка, но и соседних частей.
Он приказал двум взводам двигаться параллельно, на расстоянии 300 метров друг от друга, подойти к шоссе с фаустпатронами наготове и подбить головной танк.
Сам же он повел третий взвод вслед за врагом, срезав часть пути через лес, и вывел его метров через триста к повороту шоссе, где нашел идеальное место для засады, поскольку здесь вдоль шоссе проходил уступ высотой около метра, дававший его солдатам отличное укрытие.
— Взводу занять позицию. Стрелять только тогда, когда мимо пройдут по меньшей мере пять танков и когда услышим выстрел из фаустпатрона первого взвода.
Солдаты немедленно залегли, а сам лейтенант Мозер с несколькими бойцами поспешил вперед, просматривая шоссе.
— Они уже близко, господин лейтенант! — прошептал ефрейтор Виндайс, командир отделения.
— Приготовиться! Огонь фаустпатронами только по моей команде!
Передовые танки уже медленно катили вдоль залегших бойцов. Они подождали несколько минут, пока второй взвод занимал позицию за поворотом шоссе.
— Все готово, господин лейтенант, — произнес вполголоса один из солдат, уже положив трубу фаустпатрона на плечо и взяв на прицел один из Т-34 метрах в ста от него — шедший впереди и приближающийся со зловещим лязганьем. И через каждые два-три танка двигались грузовики, в кузовах которых плотно, один к одному, сидели русские пехотинцы.
— Пулеметчик готов? — спросил Мозер, обращаясь к унтер-офицеру, первому номеру расчета, лежавшему у пулемета.
— К открытию огня готов! — доложил тот.
— Работай по пехоте. Не дай им скрыться в лесу!
Лейтенант Мозер изготовил к стрельбе свой пистолет-пулемет, когда спустя секунду от того места, где залег второй взвод, раздался хлопок выпущенного фаустпатрона.
— Открываю огонь фаустами! — предупредили оба гранатометчика своих товарищей, чтобы никто из них не оказался сзади и не попал под струю пороховых газов.
Они выпустили противотанковые гранаты, когда два Т-34 как раз поравнялись с ними. Дальность их полета составляла примерно 40 метров. Обе гранаты ударили в середину бортовой брони танков, пробили ее и подожгли боевые машины.
Из обоих остановившихся грузовиков, двигавшихся за подбитыми танками, стали выпрыгивать первые красноармейцы. Тут же заработал ручной пулемет, кося их длинными очередями справа налево.
Припав к земле, группа красноармейцев открыла огонь по взводу лейтенанта Мозера. Его пистолет-пулемет ответил, захлебываясь и опустошая магазин. Нажав на кнопку защелки магазина, лейтенант отбросил расстрелянный магазин и вставил полный магазин в приемник. И чуть было не опоздал — первые русские уже были метрах в пятнадцати от него. Огонь пулемета и пистолета-пулемета лейтенанта остановил их.
Затем атаковавшие колонну взводы двинулись вперед, охватывая с флангов выпрыгнувших из грузовиков русских.
Все еще взрывались выпускаемые из фаустпатронов гранаты. Три, четыре и вот уже шесть вражеских танков загорелись и остановились в голове, посередине и в хвосте колонны. В двух первых рванул боезапас. Среди выбравшихся из грузовиков пехотинцев началась неописуемая паника. Свою лепту в эту панику внесло и донесшееся из леса «Ура!» немецкой мотопехоты.
Враг побежал, быстро отходя к лесу. Ему удалось сбросить с дороги несколько горящих машин, другие прочно застряли и наглухо перекрыли шоссе.
Мотопехотинцы преследовали отступающих русских до опушки леса, ведя по ним огонь. Они видели, как остаток колонны развернулся и пустился в обратный путь, как танки просто сталкивали остановившиеся грузовики в кюветы. Сидевшие на броне русские пехотинцы спрыгивали с танков и бежали прямо по полю. Прорыв неприятеля, неожиданный на этом участке, был отбит, и с наступлением темноты генерал-лейтенант Франкевиц отдал приказ — занять новую позицию.
«Рота мотопехотинцев, — рассказывал автору генерал-лейтенант Франкевиц, — не только удержала участок фронта полка, но и, пожалуй, предотвратила крупное поражение дивизии в этом бою». Лейтенант Мозер 11 декабря был награжден Рыцарским крестом.
После того как дивизия закрепилась на новых позициях, по приказу командования группы армий «Север» на высоте у Штирнаса, на восточном берегу озера Лиелауце, силами частей полевой жандармерии был оборудован новый рубеж заграждений. Здесь предстояло собирать солдат, которые пытались бы отступать без приказа, равно и военно-полевые суды для рассмотрения их дел. Приказ этот исходил от генерал-полковника Шёрнера. Однако трудно припомнить хотя бы одного-единственного германского солдата, совершившего такое преступление, так что вскоре приказ этот был позабыт.
Когда вечером 30 октября на участок фронта, занимаемого 215-й дивизией, вступили передовые отряды сменяющей ее дивизии, солдаты 215-й получили несколько дней отдыха, которые они провели в небольших деревеньках восточнее озера Лиелауце. Разумеется, враг вскоре показал, что не намерен давать им сколько-нибудь долго прохлаждаться. В ночной тьме и предрассветных сумерках следующего дня немецкие пехотинцы могли видеть на горизонте огненные полосы ракет реактивных установок и отсветы дульного пламени тяжелых орудий.
В ночь на 1 ноября 1944 года части дивизии уже шли походным маршем, огибая озеро Лиелауце, чтобы занять участок фронта 389-й пехотной дивизии, которая располагалась всего в нескольких километрах от их прежних позиций.
