За то, что такой маневр удалось осуществить, следовало поблагодарить 24-ю пехотную дивизию генерал-майора Гаральда Шульца ее танкистов и мотострелков, которые в качестве арьергарда четыре дня держались на станции Йоста, прикрывая отход войск и обеспечивая создание нового оборонительного рубежа. За это генерал-майор был 5 апреля 1945 года награжден Рыцарским крестом.
Русские отказались от дальнейшего наступления. Кроме уже упомянутых 263 танков, они потеряли 249 пулеметов, 185 орудий, 29 минометов и 27 самолетов.
Линия германской обороны, созданная на упомянутом рубеже, была весьма тонкой. Но о сплошной линии фронта речь больше и не шла, поскольку теперь зачастую опорные пункты располагались метрах в ста друг от друга, между ними были только лишь двойные посты, а те «пожарные команды», которые еще оставались боеспособными, располагались за фронтом таким образом, что могли в любое время добраться к любой точке своего участка фронта.
1 апреля 1945 года командование группы армий направило главному командованию сухопутных сил (ОКХ) оценку боеспособности своих дивизий на момент завершения шестого сражения в Курляндии.
Среди тех дивизий, боеспособность которых можно было считать очень хорошей либо хорошей, числились 11-я пехотная, 12-я танковая, 24-я пехотная, 81-я пехотная и 121-я пехотная дивизии.
Их солдаты и офицеры в самых кризисных ситуациях сохраняли самообладание, демонстрировали высокие стандарты боевой выучки и отменный боевой дух.
Также среди боеспособных частей были названы 126, 205, 225, 263 и 329-я пехотные дивизии. Они воевали под командованием опытных офицеров, решительно действовали в бою и умело противостояли урагану смерти.
Ряд других дивизий, боеспособность которых была оценена как удовлетворительная, не менее отважно вели себя в бою и столь же успешно отражали атаки врага, как и перечисленные выше. Правда, побывав в гуще боев, причем в самых горячих точках, они были изрядно обескровлены. К таким относилась 30-я пехотная дивизия, которая первое время вполне успешно оборонялась, но из сражения вышла с большими потерями. Не менее стойко держалась в боях и 290-я пехотная дивизия, которой командовал генерал-майор Карл Хенке (получивший Рыцарский крест еще будучи полковником и командиром 770-го саперного полка 4 августа 1943 года). В ходе боев она весьма успешно сражалась в обороне, но после них в ней осталась едва ли половина личного состава.
Командир 290-й пехотной дивизии Карл Хенке пал в бою 27 апреля 1945 года на косе Фрише-Нерунг (совр. Балтийская) под Пиллау (совр. Балтийск под Калининградом), отражая наступление превосходящих сил противника.
Вследствие понесенных ею тяжелых потерь не была в полной мере боеспособна также и 14-я танковая дивизия. Но, выйдя из огня многих сражений под командованием генерал-лейтенанта Унрайна, она продолжала все так же отражать удары врага уже под командованием полковника Трассера вплоть до горестного конца.
Ниже приведены более подробные описания боевых действий отдельных частей.
14-я танковая дивизия в обороне
Отведенная на отдых, понесшая тяжелые потери в ходе пяти битв в Курляндии 14-я танковая дивизия готовилась к ожидавшемуся там новому сражению.
10 марта в Курляндии наступила оттепель. Весенняя распутица прервала всякое передвижение, даже гусеницы танков и бронетранспортеров буксовали на размякшей почве. Вода, перемешанная с подтаявшим мокрым снегом, заполняла все траншеи и окопы. Реки, ручьи и озера вышли из берегов и затопили всю округу. Гати, которые до сих пор давали возможность передвигаться по заболоченным местам, утонули в грязи. Саперы и военные строители были не в состоянии поддерживать в проезжем состоянии пути сообщения. Колесный транспорт не мог сдвинуться с места. Передвижение оставалось возможным только по железной дороге, которая, несмотря на постоянные налеты авиации и бомбежки, на участке Лиепая — Скрунда — Салдус продолжала действовать как и прежде. Функционировала даже ветка на Гробиню и Айзпуте. Поэтому все переброски войск и перевозки снаряжения, боеприпасов и продуктов осуществлялись по железной дороге.
Когда же началось шестое сражение в Курляндии, то на этом участке фронта всякое передвижение заглохло в течение недели, буквально утонув в грязи.
14-я танковая дивизия участвовала в этом сражении только частично, поскольку все еще оставалась небоеспособной и могла бросить в бой лишь немногие оставшиеся на ходу танки.
Тем не менее она изготовилась к бою, расположившись на наиболее вероятных направлениях удара противника. На данном участке, из-за громадного моря грязи южнее болот долины реки Вартавы, речь могла идти только об одном месте. Западнее его располагалось местечко Дурбе, которое лежало на главной железнодорожной трассе и поэтому явно могло быть целью русских.
В лесу около хутора Гелци и рядом с железнодорожной станцией Илмая, а также южнее ветки Падоне — Илмая пехотинцы оборудовали дзоты, а по обеим сторонам шоссе Илмая — Бержукрог заняли позиции еще имевшиеся приданные танки.
Огневые позиции артиллерии располагались южнее железнодорожной линии неподалеку от станции Падоне, позади 276-й зенитной батареей поставленного в прикрытие 60-го зенитного полка под командованием полковника Людвига Булла, кавалера Рыцарского креста, когда он в звании подполковника командовал 164-м зенитным полком, который сбил целый ряд вражеских самолетов и подбил много танков.
Этим частям удалось отразить все удары врага на этом участке, представлявшие собой скорее разведку боем.
В это время командиром дивизии стал полковник Трассер, бывший до этого командиром 108-го мотопехотного полка и сменивший полковника Юргенса, отстраненного приказом генерал-лейтенанта Унрайна.
Этот краткий обзор ситуации свидетельствует о том, что 14-я танковая дивизия более не обладала былой боевой мощью и требовались срочные меры по восстановлению ее ударной силы.
Однако осуществить это уже не представлялось возможным, так что теперь 14-я танковая дивизия не могла больше участвовать в бою как полноценная боевая единица, а лишь могла еще поддерживать своими действиями такие части, как войсковые формирования гитлерюгенда, фольксштурма, полицейские подразделения, рабочее ополчение, а также остатки разбитых в бою полевых дивизий.
При этом постоянно у всех возникал вопрос: «Почему нас не отводят в рейх, как и другие дивизии, — ведь там, на родине, нужен каждый солдат?»
В последующие дни и недели на участке 14-й танковой дивизии — как и на всем фронте в Курляндии — происходили только незначительные стычки, не выходящие за рамки боев местного значения.
Лишь в ночь на 3 мая 1945 года советские войска на всем протяжении Курляндского фронта открыли огонь из тысяч стволов, причем не только для того, чтобы, как сказал автору один из солдат 14-й танковой дивизии, нарушить установившееся «перемирие». «Гораздо больше все это напоминало победный салют, данный с неким опережением. Вскоре это подтвердили и громкоговорители русских, принявшиеся вещать на германские позиции: „Берлин пал. Германии конец!“»
