Уже утром солдаты Штеммермана предполагали, что им понадобятся все боеприпасы, которые были в их распоряжении. Шум приближающихся советских танков слышался южнее и восточнее Новой Буды. Возможно, они принадлежали 29-му танковому корпусу, который был направлен на поддержку 202-й, 254-й и 62-й стрелковых дивизий, уже сражавшихся в районе Комаровка — Новая Буда.
Советские танки скоро были брошены в бой за важные села в юго-западной части внутреннего фронта окружения, где немцы пытались прорваться на юго-запад. Ни одна из сторон за этот день не добилась решительного успеха, потери все росли. Лиеб докладывал, что в окружении находилось около 2000 раненых. С ними нужно было что-то делать, поскольку кольцо окружения постепенно сдвигалось на юго-запад, и его восточный и северный участки обороны окруженных войск оттягивались назад. Поначалу была надежда, что это позволит высвободить дополнительные части для наращивания атак навстречу III танковому корпусу, но к нынешнему моменту подошедшие силы лишь компенсировали потери, понесенные частями, уже введенными в бой. Нехватка боеприпасов заметно сдерживали немцев. Атака Хильков была запланирована на полдень, но ее пришлось отложить из-за недостатка боеприпасов. Таким образом, к концу дня немцы занимали практически те же позиции, что и в начале, и этот результат, вероятно, радовал Конева гораздо больше, чем его противников.
Командование группы армий «Юг» было чрезвычайно обеспокоено положением группы Штеммермана, и в 18:05 Вёлер позвонил фон Манштейну, чтобы кратко описать обстановку. Фон Манштейн ответил: «Это первый день, когда группа Штеммермана не продвинулась ни на шаг».
Вёлер сказал: «Во второй половине дня я приказал Штеммерману собрать вместе все силы, чтобы нарастить атакующую группировку, и что все войска севернее Роси должны быть отведены на ее южный берег. Из-за недостатка горючего и боеприпасов, вызванного невозможностью подвоза по воздуху из-за плохих погодных условий, передвижения войск в „мешке“ затруднены».
«Отвод войск на южный берег Роси — это последний маневр, который сможет выполнить Штеммерман, — сказал Манштейн. — После этого он безоговорочно должен идти на прорыв».
«Я уже несколько раз приказывал Штеммерману прорываться. Возможно, Лиеб более активен», — ответил Вёлер.
«Хорошо, в таком случае, возможно, будет лучше передать командование над всеми силами Лиебу. Группе Штеммермана нужно дать ясно понять, что она должна прорываться на Журжинцы своими силами. Сколько людей сейчас находятся в котле?»
«Пятьдесят четыре тысячи».
«Нельзя ли усилить 11-ю танковую дивизию?» — спросил фон Манштейн.
«К сожалению, нет, и в настоящий момент практически невозможно осуществлять снабжение 11-й танковой дивизии».
«Я хотел бы попросить вас рассмотреть вопрос о том, можно ли высвободить 3-ю танковую дивизию».
«Увы, на данный момент это невозможно», — ответил Вёлер.
На этом разговор закончился, и, кажется, Вёлер был прав, когда он говорил о невозможности высвобождения 3-й танковой дивизии. Даже если бы это было сделано, при имеющемся состоянии дорог на это потребовалось бы несколько дней. К тому времени судьба группы Штеммермана в любом случае уже была бы решена. Есть некоторая усмешка судьбы в том, что Вёлера, который еще недавно заставлял наступать сопротивлявшегося фон Формана, теперь понукал его собственный начальник, возможно считавший, что Вёлеру не хватает энергичности. Однако распутица была очень весомой помехой, и чем ближе командир оказывался к передовым войскам и их борьбе с грязью, тем более реалистично он начинал смотреть на ситуацию.
Прочие подкрепления уже рассматривались и обсуждались ранее, прежде всего 2-я парашютная дивизия. Позже тем же вечером Буссе позвонил Шпейделю и предложил, чтобы эта дивизия была использована для смены 3-й танковой дивизии. Поскольку создавалось впечатление, что советский 20-й танковый корпус был выведен со своих позиций и переброшен северо-западнее, было бы желательно освободить 3-ю танковую дивизию для решения других задач. Шпейдель ответил, что для прибытия 3-й парашютной дивизии понадобится около 10 дней. Единственное, что можно было сделать в данное время, — отправить два батальона с резервами в боевую группу Хаака.
Отсутствие продвижения 14 февраля стало большим разочарованием для всех солдат окруженной группировки. К этому времени сведения о потере корсуньского аэродрома, должно быть, уже были хорошо известны, выводы были очевидны. Если спасение не последует в ближайшее время, все будет потеряно. Генерал Штеммерман хорошо осознавал серьезность положения и понимал, что если танки III танкового не прорвут кольцо 15 февраля, нужно будет ожидать кризиса. Не нужно было быть семи пядей во лбу, чтобы прийти к подобному заключению. XI и XXXXII армейские корпуса были сжаты на небольшой продолговатой территории с неразвитой дорожной сетью, ослабленной распутицей и заполненной автомобилями и повозками. На многих из них везли раненых, которым приходилось по нескольку часов проводить в пробках, но доставить их в Шендеровку было необходимо, так как днем позже немцы должны были покинуть Стеблев.
Боевые действия тоже шли не слишком успешно для окруженных войск. 72-я дивизия продолжала наступать из района Хильков, но в итоге не имела продвижения, поскольку советские войска проводили контратаки. Советская атака под Новой Будой угрожала отрезать один из батальонов полка «Германия» дивизии СС «Викинг», который только что сменил бригаду СС «Валлония». Поскольку советскую пехоту сопровождали танки, у нее имелись неплохие шансы выбить немцев из села. Однако оставшиеся танки Pz-IV дивизии СС «Викинг» были поблизости и предотвратили эту угрозу.
И снова ни одна из сторон не имела явного преимущества, но так как время работало против немцев, Конев мог оставаться вполне удовлетворен сложившимся положением. Возможно, он не слишком беспокоился и об обстановке на внешнем фронте окружения, хотя части фон Формана утром возобновили атаки. На этот раз атаковала боевая группа Хаака, поддержанная танками 11-й танковой дивизии, захватившей территорию юго-западнее Звенигородки неподалеку от высоты 204,8, к которой танки дивизии вышли 12 февраля. Впрочем, успехи немцев были скромными, к тому же активные действия затруднила начавшаяся пурга. В любом случае, количество немецких танков в этом районе было очень небольшим. На бумаге они могли выглядеть впечатляюще, поскольку в этом районе действовали два танковых полка, 4-й танковый полк из 13-й танковой дивизии и 15-й танковый полк из 11-й танковой дивизии, усиленные одним батальоном «Пантер» (1-й батальон 26-го танкового полка) и двумя частями штурмовых орудий (8-й танковый батальон и 911-й дивизион штурмовых орудий). Однако все эти части вместе насчитывали шесть танков и три штурмовых орудия, готовых к бою. А если бы эти части были полностью укомплектованы, в сумме они располагали бы 500 танками и штурмовыми орудиями.
При столь незначительной численности бронетехники у немецкой стороны становится ясным, что Конев не слишком рисковал, принимая решение на переброску 5-й гвардейской танковой армии Ротмистрова. К тому же увеличения количества немецких танков в ближайшее время ожидать не приходилось. Отсутствие запасных частей делало невозможным восстановление многих поврежденных танков в ремонтных мастерских, а поставки новых танков с заводов в сложившихся условиях были невозможны. Но не только машины работали на пределе своих возможностей. Солдаты тоже были изнурены. Они были крайне переутомлены, и многие впадали в апатию. По сути, силы войск фон Формана были исчерпаны, а сам фон Форман подумывал о перемещении своего командного пункта глубже в тыл, против чего резко возражал Вёлер. Учитывая слабость XXXXVII танкового корпуса и огромные трудности с организацией снабжения, представляется сомнительным, что фон Форман мог внести существенный вклад в спасение группы Штеммермана независимо от того, где он находился.
