Гнев почти испарился. В это субботнее утро Джим почти потерял равную ему Милли. Что делает с ним успех? И — что важнее — с их браком? Хватит ли у Милли сил и желания быть с ним и дальше? «Я — единственная, кто знает все его секреты, слабые места, его ночные кошмары и его скелеты в шкафу».
Милли поднялась со скамейки и вернулась на автобусную остановку. Автобус, как обычно, опаздывал; она вскочила в него в последнюю секунду, села, переводя дыхание, и улыбнулась попутчикам, которых знала. Как Милли иногда говорила Джиму, в автобусе она была единственным белым человеком в здравом уме; в нем ездили здоровые и умные чернокожие и белые люди с физическими или умственными недостатками.
К тому времени, как Милли вошла через заднюю дверь в дом родителей, на ее лице уже сияла улыбка и выглядела она счастливой, как никогда.
— Па, — обратилась она к Патрику, погруженному в чтение «Нью — Йорк тайме», — есть у нас в Восточном Холломене дома, сдающиеся в аренду, с возможностью выкупа их в будущем? Мы с Джимом собираемся присоединиться к вашему обществу.
Когда Вэл бочком просочился в кабинет брата, Макс Танбалл взглянул на него с удивлением. Вэл не из тех, кто входит через дверь бочком.
— Что такое? К чему скрытность?
— Здесь Честер Малкужински.
Карандаш выпал из рук Макса, он побледнел.
— Боже!
— Нам предстоит упомянуть имя Господа еще не раз. Он хочет знать, почему убили Эмили, — сказал Вэл, падая в кресло.
— Как он узнал?
— Увидел по кабельному каналу какую — то новостную программу, вещающую исключительно о загадочных отравлениях. Ты знаешь: о невыявленных, мистических, с непойманным отравителем, когда полиция в тупике, ну как обычно.
— Лили уже забила твой холодильник продуктами?
Лицо Бэла вмиг прояснилось.
— Да. Какая же хорошая девочка моя невестка. Ей никогда даже в голову не придет поработать над счетами для страховой компании.
— Чего ты никак не можешь сказать о своем шурине.
— Ну что за ублюдок!
— Как он обманывает мир на этот раз? — спросил Макс.
— Занимается строительством недвижимости во Флориде на побережье Мексиканского залива, в Орландо. Все больше и больше северян, уйдя на пенсию, уезжают во Флориду, а Чез помогает им потратить их денежки. Он строит шикарные апартаменты. — Вэл передернулся. — Держу пари, в фундаменте можно найти не один труп.
— Сколько сейчас лет младшему брату Эмили?
— Сорок с небольшим. Должен признать, он обожал Эм. Мне пришлось нелегко, когда я доказывал, что не мог сообщить ему о ее смерти, потому что не знал его местонахождения. Думаю, он все — таки поверил мне, ведь никто в здравом уме не посмеет обидеть Чеза Малкужински.
— Сколько он здесь пробудет?
— Сказал, пока не поймают убийцу Эм. Он заселился в бывшую комнату Эвана и забрал соседнюю спальню себе под некое подобие кабинета и гостиной. — Вэл всплеснул руками. — Чез приехал сегодня в семь утра, а в девять телевизионщики уже проводили ему выделенный кабель к огромному телевизору. Они еще не ушли, когда приехали ребята из телефонной компании провести ему телефонную линию и установить телекс. Он вытащил из подвала стол, чтобы использовать его в качестве рабочего, даже не спросив — представляешь? Он зол, Макс, очень зол.
— Дело не только в этом.
— Согласен.
Видимо, приняв какое — то решение, Макс встал из — за стола, отложив работу на потом, чего он обычно не делал: когда Чез в городе, ничто не укроется от его любопытного взгляда.
— Я поеду домой вместе с тобой, Вэл. Если не предупредить Давину, что он за человек, все может выйти из — под контроля.
Замечательное решение, но обреченное на провал. Когда Макс вошел в дом и услышал раздающийся из гостиной кокетливый смех Давины, его сердце буквально оборвалось.
Насколько он помнил, Честер Малкужински прежде был прыщавым юнцом, потом в двадцать с лишним — прыщавым молодым мужчиной, однако прошедшие с их последней встречи пятнадцать лет сотворили с ним невероятное. Сейчас Честер имел стройную, даже атлетически сложенную фигуру и абсолютно гладкую кожу без единого намека на прыщи. Он выглядел интереснее, чем его сестра, с возрастом утратившая былую привлекательность. Честер представлял собой образчик преуспевающего мужчины: от тщательно уложенных длинных волос до стильных брюк с низким поясом и рубашки с длинным рукавом, расстегнутые верхние пуговицы которой открывали волосатую грудь. Смуглая кожа. Но несмотря на репутацию гангстера, Чез не выглядел ни вульгарно, ни слащаво. На самом деле его внешний вид казался чрезвычайно привлекательным богатым женщинам, составляющим его клиентуру, — будучи опытным сердцеедом, Макс увидел это сразу. А Вина вела себя так же, как и всегда с привлекательными мужчинами: она вовсю флиртовала, словно давая понять, что раздвинет ноги при первой же возможности. О, Вина, Вина! Только не с этим мужчиной!
Отбросив страхи в сторону, Макс вошел в комнату и протянул руку.
— Мой дорогой Чез! — сказал он, пожимая ладонь с аккуратным маникюром. Его лицо приобрело печальное выражение. — Хотелось бы, чтобы наша встреча произошла при более счастливых обстоятельствах.
И Чез не был бы собой, если бы тут же не отвернулся от Давины, которой прежде уделял внимание, чтобы пообщаться с тем, кто, на его взгляд, мог быть полезен.
— Как это случилось, Макс? Расскажи мне.
— Хотел бы я знать, но правда в том, что никто из нас не в курсе. Мой давно потерянный сын, Джон, был отравлен здесь за ужином восемь дней назад, а на следующий день нового декана Издательства Чабба отравили на банкете в его честь. А нашу бедную Эм отравили в ее мастерской в прошлую среду, хотя тело обнаружили только в четверг днем, — ответил Макс самым примиряющим голосом, на который только был способен.
Чез застыл.
— Хочешь сказать, Вэл не заметил ее отсутствия в ночь со среды на четверг? Он ей изменял?
— Нет — нет, — примирительно воскликнул Макс, краем глаза замечая, что Давина надулась — она не любила, когда ее игнорируют. — Эмили находилась в своей мастерской, она часто оставалась там на ночь, если на нее находило вдохновение — не спрашивай меня, я не скульптор! Теперь ее сын был семейным человеком, и она нашла себе хобби. Будучи единственным членом семьи, не участвующим в семейном бизнесе, Эм чувствовала себя белой вороной, поэтому, когда она увлеклась лепкой, мы все поощряли ее как могли.
— Это правда, Честер, — вставила Давина.
Честер с раздражением взглянул на нее, затем вновь повернулся к Максу.
— Как она была отравлена? — потребовал он.
— Яд подсыпали в графин с водой. Тебе не стоит опасаться отравления — Лили заменила всю еду.
Чез стремительно поднялся и сжал кулаки.
— Я хочу все увидеть сам.
