Я молчала. Катя обвела глазами стоящих вокруг вампиров, задержала взгляд на Мечиславе (я совершенно неожиданно почувствовала ревность и удивилась сама себе. Я же ничего к нему не чувствую!) – и наконец увидела Дюшку. Дальнейшая реакция подруги была мне хорошо знакома. Катя завизжала, пытаясь кого-то оттолкнуть от себя, потом рухнула на пол – и забилась в судорогах, нечленораздельно что-то вопя. Вампиры смотрели на истерику как на пивную банку в урне – безразлично и спокойно. Они вмешаются, только если господин прикажет.
– Ты всегда умел выбирать себе подруг, Андре, – Мечислав использовал весь яд, отпущенный ему природой. Дюшка сверкнул на него глазами.
– По девкам у нас главный специалист – ты! И недаром! Тебе ведь часто приходилось играть роль женщины…
– Подумать только, небо обзывает воду голубой, – отозвался вампир.
Я фыркнула. Лучше говорить гадости, чем плакать от душевной боли.
– Андре, так ты еще и с мальчиками? Ах ты шалун противный!
Вампир сверкнул на меня глазами.
– Я вам еще успею растолковать, кудряшка. Когда вы будете наконец в моей власти.
– Лет через пятьдесят, – отозвалась я. – Когда срок подойдет.
– Ах, но вы же убили Влада? Я попрошу заменить его – вами.
– А я дождусь, пока вы окажетесь на определенном расстоянии, и оторву вам все, что висит и болтается.
– Мечты, мечты…
Мы могли бы еще долго спорить, но в разговор опять вмешалась Катька. Она немного побилась в истерике, но, видя, что никому нет до нее дела, быстро закруглилась с показательным выступлением. Ничто так хорошо не прекращает истерику, как отсутствие зрителей. Теперь она просто лежала на полу. И лицо у нее было… Я дернулась, но Мечислав меня просто не отпустил бы. Вмешался Даниэль.
– Отпусти ее.
– Ты уверен?
Даниэль кивнул.
– Я сам пойду с ней. Отпусти. Так надо.
Только за эти слова я могла бы полюбить Даниэля.
Только за то, что он понимал – если я сейчас ничего не сделаю для подруги – я никогда уже не буду чувствовать себя человеком.
Пальцы Мечислава разжались.
– Если с ней что-нибудь случится, тебе не жить. Ты понял?
Даниэль мягко приобнял меня за плечи.
– Юля, прости, но мне надо будет присутствовать при вашем разговоре. Я не могу оставить вас наедине. Ты понимаешь?
Я кивнула.
– Пойдем.
Вампиры расступились, и я опустилась на колени рядом с Катькой. С другой стороны бесчувственной тушки опустился Даниэль.
Катька лежала с открытыми глазами, глядя в потолок. И столько в ее лице было безнадежности, что я не выдержала.
– Катька, Катька, Катенька, прости меня, пожалуйста!
Ноль реакции.
– Катя, я должна была тебя вытащить, я не должна была убегать, я обязана была тебя найти… я просто не могла…
По моим щекам сами собой покатились слезы. Чертова реакция. Даниэль покачал головой, а потом резко рванул мою подругу за руку.
– Сядь! И хватит тут разыгрывать греческую трагедию. Всем тяжело, не только тебе одной!
Катька, повинуясь силе рывка, уселась на попу.
– Юлька, ты плачешь?
Я сердито вытерла нос рукавом.
– А что – непохоже? Катюшка, мне ужасно жаль, но я не могла поступить иначе. В ту ночь, когда мы пришли сюда, мне чудом удалось бежать. Я не знала, ни где ты, ни что с тобой. Ничего не знала.
– Любая попытка вытащить вас была заранее обречена на неудачу, – вмешался Даниэль. – Но Юле надо отдать должное. Она вас искала. А вместо этого наткнулась на меня.
– И вы не стали искать дальше, – констатировала подруга.
– Я не мог найти вас, а Юля тем более. Да, я не позволил Юле рисковать жизнью – и я не стыжусь своего поступка.
– А ты тоже не стыдишься? – Катька перевела на меня злые глаза. – Если бы ты не придумала идти сюда, я не стала бы вампиршей!
– Стала бы, – спокойно ответил Даниэль. – Юля просто подарила тебе еще один день жизни. Будь благодарна судьбе за это. Дюшка… Андре уже кусал тебя. И смог бы призвать откуда угодно. Хоть из Австралии. Ты сама бы прибежала и его уговаривала, чтобы тебя сделали вампиршей.
– Не верю!
– Можешь мне не верить. Рано или поздно ты проверишь мои слова на деле. А пока – не вини свою подругу. Юля действительно не знала, с чем столкнется. Никто не смог бы догадаться. Никогда.
Катя потерла лоб.
– А зачем ты мне все это говоришь?
Я могла только молчать. Что бы я сейчас ни сказала, все выйдет глупо. Прости меня? Разве за такое можно простить? Я не хотела? Это и так понятно. И что самое ужасное – исправить ничего не получится. Это уже навсегда. Навечно. Нельзя перестать быть вампиром.
– Ты можешь сейчас сделать только одно. Смириться со своим новым положением и принять его, – пожал плечами Даниэль. – Как мы все в свое время. Ты никогда не постареешь, тебя намного труднее убить, ты даже сможешь летать. Возможно не сразу, но лет через двадцать у тебя точно проявятся первые вампирские способности. Ты сможешь заниматься, чем сама пожелаешь. Да, что-то тебе будет недоступно, но Юля говорила, что ты – математик?
– Да.
– Какая тебе разница – делать теоретические выкладки днем или ночью? Если все пойдет хорошо, через пару лет ты даже сможешь навестить родителей. Единственный минус – у тебя никогда уже не будет детей. Но это вовсе не так страшно, можешь мне поверить.
Я готова была расцеловать Даниэля. Умница, какой же он умница! Боги! Вот так, просто и спокойно разложить все по полочкам. Хотя нет, далеко не все. Но остаток доскажу я.
Катька ненадолго опустила голову, а потом подняла ее и посмотрела на меня.
– Юля, так что, получается – это все вампиры?
– Да.
– И я тоже теперь вампир?
– Да.
– Бессмертная и практически неуязвимая, с клыками и крыльями…
– Нечисть и нежить.
Слова у меня падали, как жабы у той девушки из сказки. Я всем языком ощущала их скользкий холод. Катя – вампир! Ужасно!
– Что ж, это может быть любопытно!
В ее голосе звучало такое неподдельное воодушевление, что меня просто перекосило. Быстро же она перешла от истерики к подсчетам.
– Кать, ты хоть понимаешь, о чем ты говоришь? Ты – вампир! Тебе придется спать днем, тебе никогда не выйти на солнце, ты должна будешь питаться кровью и только кровью, а иногда и убивать ни в чем не повинных людей ради своего пропитания. А еще ты будешь полностью во власти того козла, который тебя инициировал! И я подозреваю, что перечислила еще далеко не все «плюсы» твоего нынешнего положения. Мне тоже многого не говорят, спасибо хоть не кусают.
