Мечислав опять потянул за легкую ткань. Но теперь он рвал платье не вдоль тела, а поперек. В руке у него осталась довольно длинная и широкая черная полоса.
– Надо еще одну, – решила я.
– Как прикажешь, кудряшка.
Кажется, я забавляла вампира. Ну и пусть. Уж лучше смеяться, чем плакать. С двумя полосами мне было легче. Да и дурацкая тряпка теперь не путалась в ногах. Теперь она была мне как раз до колен. Я кое-как попробовала приладить ткань на плечо вампира.
– Может быть, вы сядете?
– Как тебе будет удобнее, Юленька.
Мечислав послушно сел на кровати. Одним грациозным быстрым движением. Я попробовала перевязать его рану. Да, медсестра из меня никакая. И виноват в этом сам вампир. Вроде бы он не двигался, но умудрялся повернуться так, что мои пальцы скользили по его коже. И мысли сбивались с лечения на совершенно другие темы. Кожа его была такой мягкой и гладкой на ощупь, что хотелось трогать его вновь и вновь. Я прикусывала губы, чтобы сосредоточиться, и была уверена, что вампир прекрасно об этом знает. Но все когда-нибудь кончается. Я с легким сожалением затянула последний узел – и попробовала отстраниться.
– Вроде бы хорошо.
Теплые сильные руки обхватили меня за плечи, не давая шевельнуться.
– Кудряшка…
Почему-то у меня пропал голос. Я могла только смотреть Мечиславу прямо в глаза – и тонуть в их бездонной зелени.
– Может быть, я никогда тебя больше не увижу…
Голос обволакивал меня, завораживал, скользил шелком по моей коже.
– Признайся, кудряшка, тебе тоже этого хочется. Ты желаешь меня так же сильно, как и я тебя.
Я вся дрожала. От страха? Или от чего-то другого. Но сил еще хватило на одно короткое слово:
– Нет!
Лицо вампира оказалось совсем рядом.
– Один поцелуй, кудряшка. Только один поцелуй…
Губы скользнули по моему лицу, по щеке, к губам – и я лишилась воли. На этот раз поцелуй был нежен, прикосновение его губ – как лепестков розы… Я тихо застонала и обвила его руками за шею. Зарылась пальцами в густой черный шелк волос. Они были еще мягче, чем казалось. Мягкие, как у ребенка. Почему я не сделала этого раньше? Когда мы были вместе – не во сне? Чего боялась? Поцелуй становился все более страстным. Мы сливались в единое целое, пусть не телом, но душой. Я смотрела в широко раскрытые зеленые глаза. В их глубине горел ярко-алый огонь. И я тонула в них, теряя себя. Сейчас я согласилась бы на все. Но одновременно с этим что-то произошло. Что-то раскрылось во время нашего поцелуя, как раскрывается бутон тюльпана. Сила вспыхнула в нас ярким пламенем. Она переливалась по нашей коже, вытекала из наших губ, места, в которых соприкасались наши тела, горели, как обожженные. Мечислав чуть отстранился от меня.
– Кудряшка?
Я кое-как нашла в себе силы откатиться на другой край кровати.
– Вы опять пытались меня соблазнить!
– Еще две минуты назад, кудряшка, ты была очень не против.
– Теперь я пришла в себя! И не стану заниматься с вами сексом во сне! Не стану!
В зеленых глазах появилось раздражение.
– Ты очень упряма, кудряшка. Даже слишком!
– Я упряма не меньше вас! Как вы себя чувствуете?!
– Гораздо лучше. А ты?
Я прислушалась к себе. Легкая оглушенность, которая появилась после извлечения осинового кола, куда-то ушла. Я была свежа, как майское утро.
– Отлично. По сравнению с тем, что было, – лучше некуда!
– И это – всего лишь поцелуй, кудряшка. А чего мы могли бы достигнуть, если ты согласишься заняться со мной любовью?
– Ничего! – отрезала я. – Или придумайте, как нам спасти вашу шкуру, или достигать будет нечего и не с кем!
Мечислав покачал головой.
– Ты немногое сможешь сделать, кудряшка. Но попробуй, если тебе так будет легче. Скажи, у тебя ведь есть телефон Андре?
– Да. Он в памяти мобильника.
– Ну так позвони ему. Обязательно!
– А что я ему скажу, кроме моего личного мнения? Он и сам знает, что козел!
– Это не будет ему интересно, кудряшка. А я не могу угадать, как именно сложится ваш разговор. У тебя на руках есть два козыря. Во-первых, мое убийство противоречит правилам Поединка. Я честно выиграл два боя. Теперь мы должны встретиться один на один. Иначе Совет просто прикончит его. Если узнает о таком вопиющем нарушении правил. Но вот как он узнает?
– Понятно. За информацией дело не станет. А во-вторых?
– А во-вторых, ты – мой фамилиар. Но Андре не должен об этом знать.
– Понятно. Задачка-а-а.
На самом деле я пока ничего не понимала. Это надо было обдумать – и всерьез. И лучше сделать это где-нибудь, где… где не такая отвлекающая обстановка.
– Вы можете отпустить меня обратно?
– Тебе так не терпится оставить меня, кудряшка?
Может, мне показалось, но в словах вампира скользнула длинным шлейфом… тоска? Но разбираться я не стала. И некогда и, в общем, неохота.
– Глупости! Вам-то не надо ничего делать, а я спасаю свою шкуру! А скоро попробую спасти вашу! И во сне мне этого сделать не удастся! Вот!
Мечислав развалился на кровати как огромный золотистый кот. Кровь на его груди застыла, и мне ужасно хотелось стереть эти неопрятные потеки. Тоненькая полоска темных волос сбегала вниз по животу, уходя в штаны, – и меня так и тянуло провести по ней пальцами. Не-ет, пора сматываться!
– Отпустите меня!
– Ты вольна уйти, кудряшка. В любой момент.
– И как я вольна это сделать?
Я кое-как слезла с кровати, чувствуя, как с диким скрипом двигаются все мои мышцы. У них было другое мнение о происходящем. Я упорно лезла в реальность, а мое тело так же не хотело уходить от этого клятого вампира. Но, в конце концов, кто кем управляет?! Я – хозяйка своего тела! И точка!
– Так как я могу уйти?
Зеленые глаза смотрели на меня – и я не могла прочесть их выражение. На красиво очерченных губах играла легкая улыбка.
– Обещай, что придешь, как только я позову, кудряшка.
Мне казалось, что между нами протянулся тонкий, но чертовски прочный невидимый канат. И я сопротивлялась, как только могла.
– Если это будет необходимо.
– Я позову – и ты придешь, Юленька?
Вопрос требовал ответа. И я в раздражении топнула ногой по ковру.
– Хорошо! Я приду! Ну?!
Вампир вздохнул и перекатился на живот, не отрывая глаз от моего лица.
– Ты свободна, кудряшка. Иди!
Мир вокруг меня завертелся и распался мельчайшими черными искрами. Я открыла глаза. Мы сидели в машине. Уже никуда не ехали. «Жигуленок» стоял посреди дороги – или нет? Я плохо видела в темноте. А фары скорее подчеркивали тьму, чем ее рассеивали. Даниэль сидел рядом со мной, но не дотрагивался. Боялся разбудить? Водитель неподвижно лежал на переднем сиденье.
