– Неужели?
– Ага, там утверждают, что все вампиры произошли от Иуды Искариота. Прикинь?
Вампир методично обвязывал гроб веревкой. Я убрала крест за спину, чтобы не мешать ему.
– И как же мы от него произошли? Он лично родил нас? Или из его крови?
– Проклятие Господа или что-то в этом роде. После этого Иуда стал первым вампиром. Все остальные вампиры – его последствия. А как на самом деле?
– Так же, как и со СПИДом, – фыркнул Даниэль. – То его не было, а теперь он есть. И откуда он взялся – хрен его знает! Этот Дракула – две тысячи просто чушь! Мы древнее любого Христа! Еще три тысячи лет назад никто не знал, что Господь Бог сотворил мир за семь дней, а теперь толпа фанатиков готова отстаивать свою точку зрения с оружием в руках. Знаешь, как говорил один мой знакомый? Сначала у человека имеется широкий кругозор. Потом – горизонт. Линия. А вот когда кругозор превращается из линии – в точку, человек и говорит, что это его точка зрения. На большее просто ума не хватает! Хотя все эти фильмы про вампиров делают нам отличный пиар. А откуда мы появились – этого никто не знает. Первые вампиры ушли в вечность, никому не открыв своих секретов. Самым древним нашим рукописям около пятидесяти тысяч лет. Но вампиры существуют гораздо дольше. Мы существовали еще в каменном веке. Хотя Совет может знать, что мы такое и откуда. Только обнародовать информацию что-то не спешат.
– Очень мило с вашей стороны, – я подсунула крест под веревку и проверила на прочность. Не вывалится. – А теперь так же и с остальными.
На лице Даниэля появилась улыбка.
– Так вот оно что! Всех троих?
– Ну да. Работай давай.
– А ты что?
– А у меня есть занятие. Я пытаюсь не размазаться по стенке.
Даниэль только теперь обратил на меня внимание. Еще бы! До этого он даже посмотреть на меня не мог. Крест светил. Забавно, но крест светил, только пока он был у меня в руках. Стоило ему оказаться на крышке гроба, как свечение прекратилось, а я почувствовала себя как стойкий оловянный солдатик. Расплавленный.
– Ты ранена.
– Это не смертельно. Но очень больно.
– Ты не поняла меня. Вопрос не в ране.
– А в чем?
– Если вампир укусил тебя, он мог тебя инфицировать. И сможет потом повелевать тобой.
– Подробнее, пожалуйста!
Даниэль разбирался с двумя остальными гробами, сперва закрывая их крышкой, а потом перевязывая веревкой. Я достала из кармана еще два креста и подсунула под веревки. Никто из вампиров не проснулся. Даниэль уселся на один из гробов.
– Когда вампир кусает человека, он оставляет в ране свою слюну. Если он при этом сосет кровь, он высасывает инфекцию. В твоем случае этого не было.
– Было кровотечение.
– Это не поможет.
– А что мне может помочь?
– Можно очистить рану святой водой. Или освященным предметом.
– Например, крестом?
– Крест, облатки, даже томик Библии или Корана. Любая священная книга, в которую искренне верят. Или любой священный предмет. Но это очень больно.
– А когда было по-другому? – вздохнула я. – Знаешь, общение с вами – просто рай для мазохиста. Я за два дня столько оплеух получила, сколько мне за всю жизнь не перепадало. Скажи, а какой предмет может помочь мне, если я ни во что, кроме себя, не верю?
– Но крест же светится в твоих руках?
– И что с того?
– Ты можешь не верить в Христа и христианство, но ты веришь в Бога.
– Я верю в себя.
Даниэль мудро не стал ввязываться в теологические споры.
– Ты пользуешься крестом и можешь выжечь заразу крестом. Достаточно приложить его к ране.
– Кстати, а Хасан промолчал о моем инфицировании.
– Надо было спросить раньше. А вообще он мог просто испугаться. Что бы ты с ним сделала, если бы узнала?
А что бы я с ним сделала?
– Если выживем, я вернусь и гвоздями его к гробу прибью!
– Не думал, что ты можешь так озвереть.
Не думал он. Я и сама не думала. Эта святая троица – Андре, Мечислав и Даниэль – пробуждают во мне самые худшие инстинкты. Сказал бы мне кто неделей раньше, что я буду пытать человека! Да я бы в морду накатила без обсуждения! А сегодня я чем занималась? С утра – общалась с вампиром, в обед – пытала оборотня, ближе к вечеру – убивала оборотней с помощью загипнотизированных крыс, еще ближе к вечеру – освобождала вампиров. Окосеешь тут! А если вспомнить, что я еще на сегодня запланировала…
– Надо было думать. Скажи, а ты можешь высосать яд из раны?
Лицо Даниэля стало виноватым.
– Прости, но я не могу. Я могу только определить, есть он в твоей крови или нет.
– Очаровательно, – протянула я без тени энтузиазма. Что ж это такое – каждый обидеть норовит! – Ладно, сейчас разберемся.
Я сняла куртку и свитер и теперь ощупывала рану. Клыки вампира прокололи мне кожу под ключицей и вошли внутрь. Но вена была цела. И на том спасибо. Я достала из кармана еще один крест. Что же мне делать? Если вампир укусил человека, обязан тот подчиняться или нет? А фамилиар? И что будет в моем случае? Крест – это освященный предмет. Можно им очистить рану? Не знаю. Но Даниэль мне не помощник. Минуту. А если я подчинюсь простому вампиру, подчинюсь ли я его протектору? Ответ пришел сам собой. Я скрипнула зубами, глубоко вдохнула и решительно приложила крест к ране.
– А-А-А-А-А-А-А-А-А-А-А-А-А-А-А-А-А-А-А-А-А-А-А-А-А-А!!!
Мой вопль взорвал тишину подвала. В мозгу полыхнул белый огонь боли. Мне показалось, что в ключицу со всего размаха вогнали большой раскаленный гвоздь. И в мозг тоже. Я согнулась в три погибели, и меня вывернуло наизнанку. Сил хватило только на то, чтобы повернуться набок. Я уже не орала, а тихо размазывалась по полу. Но рука автоматически прижимала крест к ране.
– Юля! – в голосе вампира звучала самая настоящая тревога.
Я не в силах была отозваться. Слезы текли по лицу сплошным потоком. Но боль утихала. Та самая, острая и сильная. Нечеловеческая. Осталась только боль как от ожога. И я позволила себе отнять крест от груди.
– О черт, черт, черт, черт, черт!!!
Я беспомощно смотрела на свою грудь. Я всегда ненавидела символы. Чего бы то ни было. И христианства – тоже, а теперь один из них мне предстояло носить на себе вечно. Под ключицей, как раз там, где раньше у меня были две рваные раны от укуса Хасана, чернел аккуратный крестообразный ожог. Без волдырей, но кожа словно обуглилась. Зато и следа от укуса не осталось. Ну, если это не называется – выжечь инфекцию, то я просто не знаю, какого лешего вам еще надо! Даниэль смотрел на меня виноватыми глазами.
– Тебе очень больно?
