Командующий принял решение прорываться на запад (командующий 1-й германской танковой армией генерал– полковник Хубе хотел прорываться на юг, а на прорыве на запад настоял Манштейн. – Ред.), несмотря на отсутствие в этом плане видимых преимуществ по ряду причин. В этом заключался бы элемент внезапности, потому что русские также не ожидали этого, поскольку могли видеть слабые стороны такого решения – например, расстояние до создаваемой немцами новой линии обороны и до соединения с любой немецкой оперативной тактической группой, направленной на деблокаду окруженных. Такая оперативная группа была создана и состояла из соединений II танкового корпуса СС – двух закаленных в боях пехотных дивизий и двух свежих танковых дивизий СС, которым было приказано наступать на восток из района юго-восточнее Львова на соединение с окруженной 1-й танковой армией, находившейся примерно в 150 км.
Командующим 1-й танковой армией были созданы три подчиненных командования, одно для сохранения очага сопротивления, одно для подготовки и осуществления прорыва и одно для обеспечения управления движением и поддержания дисциплины. Эти три командования отвечали за два ударных соединения, которые были сформированы для прорыва. Каждое состояло из двух боевых групп, развернутых в виде острых клиньев, маневренных и способных к мощным наступательным действиям. У каждой был авангард поддерживаемой танками пехоты и саперов, с бронетехникой в главных силах и в авангарде. Бронетехника была разделена по трем причинам. Одной из причин была необходимость использования ее наступательного потенциала. Другая состояла в намеренном ослаблении танковых частей для того, чтобы они не чувствовали себя достаточно сильными для независимых действий и не ослабляли общее наступление, излишне отвлекаясь на побочные боевые действия. Наконец, разделение было произведено с тем, чтобы танки не обгоняли более медленно двигавшиеся части и не нарушали тем самым способности к нанесению массированного удара – залога всей операции. Местных крестьян немцы использовали в качестве проводников от деревни до деревни.
Войска, оставленные на рубеже мобильной обороны на широком фронте, должны были перейти к тактике сдерживающих действий и следовать за силами прорыва скачкообразно, чтобы образовать конечные авангарды из двух ударных соединений. Дисциплина движения и его маршруты находились в соответствии со строгим графиком, но это не составляло проблемы, потому что ни один немецкий солдат не хотел попасть к русским в плен. Раненых эвакуировали самолетами. Моральный дух немцев был высок, потому что в войсках знали, что они взяли инициативу в свои руки, направляясь для соединения с главными силами. Они также гордились тем, что их проинформировали о ситуации и тактике, которая будет применена. Комплекты припасов для подразделений были подготовлены, распределены заранее и доставлены по воздуху в намеченные пункты.
Прорыв начался в ночь с 27 на 28 марта в сильную метель. Используя леса, фруктовые сады и деревни в качестве укрытий и с машинами и боевой техникой, выкрашенными в белый цвет для маскировки днем от русских воздушных наблюдателей, немцы могли оставлять русских в неведении о том, что происходило. Зенитные орудия должны были быть выведены последними и стать частью арьергарда.
Танковые силы русских вдоль западного берега реки Збруч, а затем неподалеку от реки Днестр проследовали в восточном направлении на Каменец-Подольский, но немцы сосредоточили большую часть своей бронетехники на северном берегу Днестра, западнее Хотина, чтобы стать частью арьергарда с войсками, уходившими с плацдарма у Хотина в северном направлении. Немецкие авангарды на севере отошли к Скале-Подольской. Все авангарды затем быстро двинулись в западном направлении, образуя фланговое прикрытие вдоль Днестра, занимая плацдарм за Збручем, в то время как два ударных соединения также быстро двигались в западном направлении.
Вместо того чтобы бросить все силы на преследование, русские, казалось, все еще не совсем понимали действий немцев и с востока и юга осторожно прощупывали обстановку, пока другие русские соединения к югу от Днестра делали вылазку в южном направлении в поисках немцев, которые, как они думали, бежали в этом направлении. Немцы наступали из Гусятина в направлении Чорткова, в то время как северное ударное соединение смяло слабые заслоны русских и захватило три моста через Збруч, обеспечив проход по ним двух войсковых колонн. Когда на другом берегу реки Збруч были созданы плацдармы, новые передовые отряды двинулись вперед, чтобы очистить рубеж вдоль реки Серет.
28 марта северное ударное соединение перерезало дороги восточнее Чорткова, а 29 марта достигло Серета, форсировав реку в ночь с 30 на 31 марта. Теперь намерения немцев стали понятны русским. Они отозвали соединения своей 4-й танковой армии южнее Днестра. 31 марта русские нанесли мощный танковый удар в северном направлении через Днестр из Городенки между Збручем и Серетом, но их атака была отбита южным ударным соединением немцев.
Три дня длилась снежная буря, начавшаяся 1 апреля. Она затрудняла действия обеих сторон. Русский командующий потребовал капитуляции под угрозой расстрела всех взятых в плен офицеров в качестве наказания за бесполезное принесение в жертву своих солдат – пропагандистский трюк, нацеленный на разобщение солдат и офицеров.
Резкое повышение температуры в апреле заставляло снег таять и превращало дороги в жидкое месиво. Русские подтягивали бронетехнику с севера и юга, чтобы остановить немцев у Серета, но немцы потеснили их. Снабжение горючим у немцев не обеспечивало его резко возросший расход двигателями машин вплоть до того, что если машина в колонне останавливалась из-за нехватки горючего, или застревала, или ломалась, то из ее баков горючее перекачивалось в другие машины, а брошенную машину оставляли на обочине дороги и уничтожали. В течение ночи с 4 на 5 апреля немецкие самолеты снова и снова приземлялись в очаге сопротивления, доставляя горючее и боеприпасы.
Новые взлетно-посадочные полосы ежедневно требовались для того, чтобы обеспечить бесперебойное снабжение по воздуху и эвакуацию раненых. Немцы считали своим святым долгом следить за тем, чтобы за ранеными был уход и чтобы их эвакуировали. Взлетно-посадочные полосы выбирались каждый день на основании аэрофотосъемок вражеской территории впереди. Они использовались самолетами люфтваффе, а отбор летных полей согласовывался с люфтваффе по радио. 1-я танковая армия также постоянно поддерживала радиосвязь с вышестоящими штабами и с оперативным соединением, приближавшимся к ней, так что все действия на земле также были скоординированы.
15 апреля передовые подразделения обоих ударных соединений достигли реки Стрыпа, и на следующий день связь с оперативным соединением была установлена возле Бучача. (Соединение II танкового корпуса СС и 1-й танковой армии у Бучача произошло 7 апреля. – Ред.) После еще нескольких дней боевых действий арьергарда 1-я танковая армия, моральный дух которой все еще был высок, заняла свое место на новом оборонительном рубеже немцев, подготовленном от Днестра до города Броды.
Во время прорыва 1-я танковая армия уничтожила или захватила 375 русских танков, 42 штурмовых орудия (САУ), 280 артиллерийских орудий. Большую часть своих потерь в танках русские понесли в результате слишком близкого следования за подразделениями немецких арьергардов. Часто эти арьергардные части состояли лишь из немногочисленной пехоты и саперов на танке «Тигр». Готовились позиции за естественными укрытиями или прямо в фруктовых садах или лесах, и, когда русские танки оказывались на открытом месте, «Тигры» с мощными 88-мм пушками более дальнего радиуса действия поражали их, обычно сосредотачивая огонь на танках за головными русскими танками, приводя в замешательство головные танки и заставляя их быстро отступать. «Тигры» затем отходили на запад на несколько километров, чтобы повторить те же действия.
