Во французских инструкциях 1933–1939 годов разрабатывались способы применения танков только в тактических рамках. Пехотная дивизия наступала в полосе шириной 3–5 км, имея боевой порядок в один эшелон, артиллерийскую группу и резерв. Дивизии на главном направлении придавалось до 180 танков. Боевые порядки танков в наступлении строились в три эшелона. Первый эшелон (эшелон продвижения) состоял из средних танков и предназначался для подавления артиллерийских позиций и тактических резервов противника. Второй эшелон (эшелон поддержки), также из средних танков, имел задачу подавить пулеметные огневые точки и атаковать вражеские опорные пункты с тыла. Третий эшелон (эшелон сопровождения) — легкие танки — в тесном взаимодействии с артиллерией и пехотой занимал и закреплял за собой позиции противника.
Пехота шла в атаку за танками мелкими группами при поддержке артиллерии сопровождения. Моторизованная пехота рассматривалась как подвижный резерв. Глубина атаки танков ставилась в зависимость от возможностей поддержки дальнобойной артиллерией. Отсюда видно, что в французской армии танки в наступлении предназначались главным образом для прорыва тактической обороны противника. Боевое применение танков фактически ограничивалось полосой и глубиной наступления армейского корпуса. Способности танков совершать широкий маневр не придавалось значения.
В обороне пехотная дивизия занимала полосу шириной 6–8 км. Оборона создавалась по системе узлов и опорных пунктов. Уничтожение вклинившегося противника предусматривалось перекрестным огнем и последовательными контратаками полковых, дивизионных и корпусных резервов.
Основной порок французской военной доктрины заключался в том, что стратегическая инициатива преднамеренно заранее отдавалась противнику. Пассивная стратегия, в свою очередь, приводила к неправильным взглядам на боевое применение танков и моторизованных войск. Например, Генштаб совершенно исключал возможность прорыва немецких мотокорпусов через Арденны в обход укрепленных линий. Самоуверенность и слепота военно-политического руководства обрекали Францию на трудные времена.
Германия
Германскому генералитету в 20-е годы поневоле пришлось взять на вооружение теорию «малой армии». Для небольшого по численности, но высокоподготовленного рейхсвера развивалась теория мобильной стратегии. «Все будущие способы войны, — писал Сект в 1921 году, — похоже, связаны с применением подвижных армий, относительно небольших, но высокого качества и действующих эффективно с поддержкой авиации». Правда, авиацию и бронетехнику пока приходилось имитировать.
Главным приверженцем механизированной войны в рейхсвере стал Хейнц Гудериан. Свои размышления над результатами Первой мировой войны он подытожил выводом: «Из всех наземных средств танк обладает наибольшей решающей силой». То есть той силой, которая позволит солдату в бою доставить свое оружие как можно ближе к врагу, чтобы уничтожить его. В 1928 году Генеральный штаб возложил на Гудериана задачу по развитию тактики применения танков. Полковник проанализировал работы иностранных военных теоретиков, добавил свои собственные идеи и съездил на стажировку в Швецию, посетил танковую школу в Советской России.
Ободренный полученным опытом, он вернулся в Германию, чтобы начать реализацию плана действий, в котором акцент был сделан на бронированную атаку такой силы, какой ни немецкие командующие, ни вероятные противники из других европейских стран не ожидали. Когда Гудериан потребовал, чтобы танки действовали самостоятельно от других родов войск, которые должны были выполнять подчиненную роль в отношении танков, — это воспринималось как инакомыслие. Но Гудериан был убежден, что в «формировании всех вооружений танки должны играть первостепенную роль».
На учениях летом 1929 года он продемонстрировал действия «решающих сил» — танковой дивизии. Для многих участников все это казалось забавным, так как атака производилась крохотными автомобилями, укрытыми холстом и листами железа, не имеющими вооружения и застревающими на пустячных препятствиях. При каждой возможности пехотинцы на учении протыкали «броню» этих «танков» штыками. Тогда идеи Гудериана казались высокопоставленным генералам рейхсвера утопичными и не учитывающими реальное политическое и экономическое положение Германии. Так, инспектор моторизованных частей Отто фон Штюльпнагель заявил пылкому полковнику: «Поверьте мне, на нашем веку никто из нас не увидит использования немецких танков в операциях».
Но через четыре года к власти пришли национал-социалисты. Гитлер полностью отдавал себе отчет в том, что в грядущей войне моторизация «будет преобладать и сыграет решающую роль». Об этом он писал в своем программном сочинении в 1926 году, а также о том, что германский народ должен вооружаться и завоевывать «жизненное пространство». Так что у Гудериана появился реальный шанс получить и испробовать в деле свои «игрушки».
Перелом в карьере Гудериана произошел в начале 1934 года в Кунерсдорфе, когда он смог продемонстрировать свои идеи фюреру. Как представлял Гудериан, типичному танковому удару будут предшествовать разведывательные роты на мотоциклах или бронемашинах, нащупывающие слабые места во вражеской обороне и сообщающие сведения по радио на командный пункт для координации всего наступления. Затем танки атакуют слабые участки с целью прорыва. Как только они проникнут за полосу обороны противника, то не станут укреплять свои позиции или дожидаться отхода неприятеля, а будут продолжать движение, глубоко врезаясь на территорию врага, чтобы нанести удар по пунктам командования, связи и снабжения. Противотанковые орудия будут следовать вслед за танками для оказания помощи в борьбе с бронечастями противника и закреплять захваченные позиции, а пехота будет следовать на грузовиках для прикрытия флангов, пока танки будут продвигаться дальше. Гудериан предлагал иметь два типа боевых машин: основной, сравнительно легкий и подвижный с противотанковой пушкой, и средний — с короткоствольным орудием для непосредственной артиллерийской поддержки основных танков.
Хотя показ был несовершенным, Гитлер все понял. Он верил в доктрину абсолютной войны Клаузевица и стратегию сокрушения. При этом рейхсканцлер понимал опасность для Германии войны на два фронта. Значит, необходимо было разбивать своих противников поочередно, в кратчайший срок при минимальном материальном ущербе, с тем, чтобы внезапными мощными ударами сломить их волю к сопротивлению. Экономические возможности Германии просто не позволили бы ей вести продолжительную войну с великими державами.
Выходом из этой ситуации могла стать стратегия «молниеносной войны», которая должна была обеспечить разгром любого противника до того, как он будет способен в полной мере развернуть свой военно-экономический потенциал. Идеи «Быстроходного Хейнца» были созвучны идеям самого Гитлера. «Это то, что мне нужно!» — воскликнул он. В июне были официально образованы танковые войска, возглавляемые генералом Луцем и Гудерианом в качестве начальника штаба этих войск.
Таким образом, официальной военной доктриной Германии стала доктрина «тотальной и молниеносной войны». Слово «блицкриг» начало широко употребляться в нацистской печати с 1939 года. До этого предпочтение отдавалось терминам «подвижная война», «быстротечная война», «война на сокрушение». При этом вступление страны в войну должно с первой минуты носить характер внезапного оглушающего удара по врагу со всей доступной мощью: «Стратегия завтрашнего дня должна стремиться к сосредоточению всех имеющихся сил в первые же дни начала военных действий. Нужно, чтобы эффект неожиданности был настолько ошеломляющим, чтобы противник был лишен материальной возможности организовать свою оборону».
