В последующем все советские генеральные секретари, сверяя жизнь по Сталину, непременно хотели числиться в великих полководцах. Понятно, что их пожелания всегда находили отклик в сердцах карманных историков–борзописцев и придворных маршалов. Через тридцать лет С.М. Буденный с умилением будет вспоминать молодого комиссара 74–го полка 19–й стрелковой дивизии. Тогда же кропотливые исследователи, выбросив в мусорную корзину портрет усатого вождя и заменив его портретом вождя лысого, докопаются, что:
«Именно он, Хрущев, был одним из тех, под чьим руководством Красная Армия сорвала черный замысел американских, английских и французских империалистов с по мощью флота Антанты спасти от полного разгрома армии Деникина».
И он же ―
«один из активных создателей Красной Армии и организаторов победы молодой Республики Советов над иностранными интервентами и внутренней контрреволюцией».
Попутно вспомнят о невинно убиенных диктатором военных «талантах» ― Тухачевском, Якире, Уборевиче… Еще через десять лет «мучеников» снова вымарают из истории, а «несгибаемый» маршал Г.К. Жуков будет вспоминать, как мечтал встретиться и поразмышлять наедине со знаменитым на советско–германском фронте политработником Л.И. Брежневым.
К 70–м годам XX века картину Гражданской войны в России столько раз замазали, переписали и снова замазали, что на эпическом полотне, кроме Ленина, с трудом можно было разглядеть пять–шесть фигур «легендарных полководцев» ― Буденный, Фрунзе, Котовский, Чапаев, Щорс… Вот, пожалуй, и все, кого знает народ из нескольких тысяч командиров Красной Армии высшего и среднего звена.
К началу 30–х относятся первые самостоятельные шаги Сталина на международной арене как вождя мирового пролетариата. Отстранив бухаринцев от руководства Коминтерном и национальными партиями, Иосиф Виссарионович назначил политическим руководителем своего секретаря Молотова, который быстро навел должный порядок среди буйных нахлебников–интернационалистов, превратив эту лавочку из штаба мировой революции в «канцелярию товарища Сталина по делам партий». Клара Цеткин сильно обижалась:
«Коминтерн превратился из живого политического организма в мертвый механизм, который с одной стороны проглатывает инструкции на русском языке, и с другой выдает их на различных языках…»
А хотелось бы Кларе, как встарь, ― чемодан с «камушками», и ― «не жалейте миллионов».
Любимым коньком генсека оставался лозунг:
«Партия укрепляется тем, что очищает себя».
В своей речи на историческом Объединенном Пленуме 1929 года он, в частности, отметил, что в Европе нарастают условия нового революционного подъема. В связи с этим перед коммунистами разных стран наравне с известной задачей ― «подтачивания и расшатывания» капитализма, возникает более актуальная ― усиление борьбы с правым уклоном и очищение от социал–демократических традиций. Социал–демократы, на каждом шагу обманывающие и заманивающие пролетариат обещаниями, по мнению вождя, являлись «социальной опорой капитализма», хуже фашистов. Отсюда борьба с социал–демократией «является одной из главных задач секций Коминтерна».
Все национальные компартии получили в ноябре директиву ИККИ порвать все связи с социал–демократами, разоблачать их «фашистскую» сущность и создавать революционные профсоюзы. Как признавался позже Д.З. Мануильский:
«Вопрос заключался в том, что, игнорируя борьбу с фашизмом, мы сосредоточили огонь на социал–демократах и считали, что, борясь с социал–демократами, мы тем более громим фашизм».
В итоге, пока коммунисты и социалисты грызлись друг с другом, менее чем через год национал–социалистическая партия Германии легально, демократично выиграла выборы в рейхстаг. В январе 1933 года ее лидер Адольф Гитлер, «неизвестный солдат мировой войны», стал канцлером и очень скоро отвинтил головы и коммунистам, и социал–демократам.
Кое–кто утверждает, что именно этого Сталин и добивался, отводя фюреру роль Ледокола революции. Хотя ― маловероятно. Иосиф Виссарионович не жил в эмиграции, не знал иностранных языков и происходящие в Европе процессы, плохо понимал менталитет западных лидеров. Любое событие за пределами СССР он укладывал в прокрустово ложе классовой борьбы и препарировал скальпелем марксизма. Потому, принимая единоличные решения, внося в них свои собственные симпатии и неприязни (ну, не нравились ему поляки, еще больше англичане, зато импонировали немцы и американцы), во внешнеполитических вопросах ошибался почти всегда. В чем косвенно признался писателю Эмилю Людвигу:
«На основании опыта трех революций, мы знаем, что приблизительно из 100 единоличных решений, не проверенных, не исправленных коллективно, 90 решений ― однобокие… Нет, единолично решать нельзя».
На основе бурного опыта строительства социализма в отдельно взятой стране и хода партийных дискуссий мы тоже знаем, что к декабрю 1931 года, когда давалось интервью, могло существовать только два мнения ― сталинское и неправильное, антипартийное. Другое дело, что услужливая пропаганда любые провалы выдавала за невероятные успехи мудрой сталинской политики или сваливала на происки врагов. В данной истории победу нацизма в Германии объяснили изменой социал–демократов, «расчистивших дорогу фашизму». Фашистские государства действительно прямо вырастали из социал–демократии, но причина тому ― дружное стремление обуздать коммунистическую «бациллу». Неспроста академик Иван Павлов утверждал:
«До вашей революции никакого фашизма не было».
В январе 1934 года в отчете ЦК ВКП(б) XVII съезду партии с чувством глубокого удовлетворения констатировалось, что пятилетка выполнена за четыре года ― «сделали больше, чем мы сами ожидали», что в результате борьбы советского народа за досрочное осуществление первого пятилетнего плана Советский Союз преобразился, сбросив с себя обличье отсталости и средневековья, стал передовой индустриально–колхозной державой. Съезд принял резолюцию о втором пятилетнем плане развития народного хозяйства на 1933―1937 годы, «направив материальные ресурсы страны, волю партии и энергию масс на завершение технической реконструкции». В ней говорилось:
«Выполнение второй пятилетки еще больше усилит зна чение СССР, как оплота борьбы международного пролетариата, еще выше поднимет в глазах трудящихся эксплуатируемых масс всего мира авторитет Страны Советов, как опорной базы мировой пролетарской революции».
Экстенсивное развитие в период создания основ современной индустрии в годы первой пятилетки сменилось во второй пятилетке более планомерным промышленным строительством, интенсивным освоением производственных мощностей и наращиванием производства. Правда, производительность труда, несмотря на все рапорты стахановцев, оставалась в три раза меньше, чем в Англии и Германии, и никогда оную не превзойдет. Съезд завершился бурными овациями, пением «Интернационала» и криками «Да здравствует Сталин!».
К этому времени колхозы объединяли около трех четвертей всех крестьянских хозяйств и около 90% всех посевных площадей. Мелкобуржуазная стихия в деревне наконец, была укрощена: крестьянин низведен до положения крепостного, целиком зависевшего от милостей секретарей крайкомов и уполномоченных.
