Авиация также была раздроблена по всему фронту на мелкие группы, не было ее сосредоточенных ударов последовательно по определенным направлениям, а при прорыве войсками заранее подготовленной обороны противника она почти на поле боя не участвовала, что сильно сказывалось отрицательно на моральном состоянии войск.
Танковые и артиллерийские средства также нерационально использовались и сильно распылялись.
Управление войсками, действовавшими на этом направлении, со стороны Западного фронта было слабым.
Особенно резко это сказывалось в отсутствии достаточных резервов у командующего Западным фронтом, который не мог без них влиять на ход операций».
С этими оценками согласны и немецкие «коллеги»:
«Упрямое и негибкое преследование поставленных перед собой целей посредством все новых и новых ожесточенных атак в одних и тех же местах во всех отношениях существенно облегчило немецкому командованию задачу сломить натиск противника».
Общие потери Калининского и Западного фронтов в Ржевско–Вяземской операции с 8 января по 20 апреля 1942 года, по скромным подсчетам, составили 776 889 человек, 7296 орудий и минометов, 957 танков и 550 боевых самолетов.
Группа армий «Центр», по советским оценкам, с 1 января по 30 марта потеряла более 330 тысяч человек. По немецким источникам, потери вермахта на всем Восточном фронте с 5 января по 25 апреля достигли 318 тысяч убитыми, ранеными и пропавшими без вести.
Таковы результаты ратного труда самого «выдающегося» советского полководца. Чего же тогда стоили остальные? Впрочем, в Красной Армии имелось немало талантливых командиров. Просто отбор на высшие должности производился по другим критериям. Созданный Сталиным гигантский и громоздкий военный механизм, состоявший из взаимозаменяемых «винтиков» и «шестеренок», не имевших права на самостоятельную мысль, грозно выглядел только на парадах и учениях, а в реальной войне мог работать только при обильном смазывании — кровью. Полководцы жуковского склада оказались лучшими «смазчиками».
К тому же на фоне динозавра К.Е. Ворошилова, бездарности Ф.И. Кузнецова или клинического кретина Г.Г. Соколова Жуков и Конев смотрелись подлинными корифеями военной мысли.
«…И ПОКОРЕНЬЯ КРЫМА»
Армия баранов, предводительствуемая львом, сильнее,
чем армия львов, предводительствуемая бараном.
Наполеон Бонапарт
Еще 23 августа 1941 года Гитлер направил записку в адрес главного командования германских сухопутных сил:
«Из соображений политического характера крайне необходимо как можно быстрее выйти в районы, откуда Россия получает нефть, не только для того, чтобы лишить ее этой нефти, а прежде всего для того, чтобы дать Ирану надежду на возможность получения в ближайшее время помощи от немцев в случае сопротивления угрозам со стороны русских и англичан».
Одна из кратчайших дорог на Кавказ вела через Крым. Полуостров представлял собой очень удобный плацдарм для базирования авиации. Находясь в советских руках, он давал возможность бомбить тылы немецких войск, действующих под Ростовом, держать под авиационным воздействием нефтеносные районы Румынии, которая поставляла три четверти потребляемой промышленностью рейха нефти. Соответственно немцам овладение Крымом давало плацдарм для прыжка через Керченский пролив на Таманский полуостров и хорошо защищенный аэродром, с которого авиация могла бы действовать в направлении Кавказа.
Кроме того, в Севастополе размещалась главная база Черноморского флота. Ее положение обеспечивало контроль за морскими коммуникациями, возможность перехвата транспортов противника, обстрела румынского побережья, нефтепромыслов и портов. Гораздо более слабый военный флот Румынии, состоявший из четырех эсминцев и трех миноносцев весьма почтенного возраста, трех канонерских лодок, трех торпедных катеров и одной субмарины, был не в состоянии серьезно противостоять советским силам — одному линкору, пяти крейсерам, трем лидерам и тринадцати эсминцам, сорока семи подводным лодкам и пр. Захват Севастополя вынудил бы корабли Черноморского флота перебираться в отдаленные, технически слабо оснащенные базы на кавказском побережье.
СДАЧА КРЫМА
Руководство Красной Армии хорошо понимало стратегическое значение полуострова. Для защиты Крыма от возникшей после разгрома Южного фронта угрозы вторжения с материка Ставка 14 августа 1941 года приняла решение о создании Отдельной 51-й армии с правами фронта и оперативным подчинением ей Черноморского флота. Командующим этой армии назначили небезызвестного генерал-полковника Ф.И. Кузнецова, за неполных два месяца уже успевшего «порулить» Северо–Западным и Центральным фронтами. В состав армии вошли 106-я, 156-я, 271-я и 276-я стрелковые, 32-я, 40-я, 42-я, 48-я кавалерийские дивизии. Еще четыре дивизии были в срочном порядке сформированы из местных призывников и ополченцев. Задачей 51-й армии являлось: не допустить вторжения в Крым на суше через Перекопский перешеек и Сиваш, а также воспрепятствовать высадке морских и воздушных десантов — войск для этого у командующего было вполне достаточно. Оставалось только с толком ими распорядиться.
Однако вместо того, чтобы определить направления наиболее вероятного наступления противника — а даже на глобусе видно, что это, в первую очередь, Перекопский перешеек — и соответственно распределить свои силы, генерал Кузнецов принялся строить круговую оборону Крыма. Кавалерийские дивизии были разбросаны по всему полуострову для борьбы с возможными воздушными десантами, 271-я стрелковая сосредоточилась в Симферополе как резерв командующего. Четыре крымские дивизии — 172-я, 184-я, 320-я и 321-я — должны были оборонять побережье Черного моря у Евпатории, Судака, Алушты — на случай морского десанта. Все это при абсолютном господстве советских сил «на земле, в небесах и на море».
Адмирал флота Советского Союза И.С. Исаков писал по этому поводу: «У немцев не было возможностей для высадки (тоннаж, прикрытие, поддержка с моря), даже если бы они смогли выделить в десант 2–3 дивизии… Но, как видно, все были заражены психозом десанта, причем морского». Этот «психоз» привел, например, к тому, что весь период боев за перешейки 321-я стрелковая дивизия простояла без дела под Евпаторией, а 184-я — в такой же позиции на берегу в районе Балаклава — Судак. По этой же причине, в ожидании могучих вражеских эскадр, флотские товарищи в первые недели войны завалили прибрежные воды минами заграждения, на которых впоследствии из-за штурманских и судоводительских ошибок умудрились подорваться четыре собственных эсминца.
В итоге для защиты Крыма с севера были выделены три стрелковые дивизии под общим командованием генерала П.И. Батова. Причем 276-я должна была оборонять Чонгарский полуостров и Арабатскую стрелку — направление для наступающей стороны малоперспективное, 106-я растянулась на 70 км вдоль южного берега Сиваша, а на Перекопе оказались лишь пять батальонов 156-й дивизии генерала П.В. Черняева.
Таким образом, командующий 51-й армии действовал в лучших традициях кордонной стратегии XVIII века, рассредоточив свои соединения по всей территории и не подумав массировать силы на наиболее вероятном направлении вражеского удара — перекопском. Из почти 100 тысяч имевшихся у него штыков Крым со стороны материка обороняли 30 тысяч, из них на Перекопе находилось 7000 человек. В голове генерала Кузнецова прочно засели опасения, что противник устроит ему новый Крит или Норвегию.
