Генерал К.А. Коротеев командовал 9, 18, 37-й армиями.
Генерал П.М. Козлов — 9, 37, 47-й.
Генерал К.Н. Леселидзе — 46, 47, 18-й.
Генерал В.В. Глаголев — 9, 46-й.
Генерал А.А. Гречко — 47, 18, 56-й.
Вместе с командармом нередко перемещался и его штаб. Так, А.А. Гречко, убывая из 18-й армии к новому месту службы, прихватил с собой начальника штаба армии генерала А.А. Харитонова и члена Военного совета бригадного комиссара Я.В. Гольденщтейна. Те, естественно, взяли привычных помощников. Генерал А.И. Рыжов при первой возможности перетягивал к себе полюбившихся начальника штаба полковника Н.С. Кристального и комиссара Г.А. Комарова. Сомнительно, что такая практика была полезной с военной точки зрения.
В состав 56-й армии включили шесть стрелковых дивизий (55-я и 32-я гвардейские, 20-я и 83-я горнострелковые, просто 61-я и 394-я), семь стрелковых (16-я и 111-я, 4, 5, 6, 7, 9-я гвардейские), две танковые бригады, один танковый полк, два танковых батальона, четыре артиллерийских, три минометных полка и группа гвардейских минометов. В полосе армии сконцентрировалось 1168 орудий и минометов, что означало четырехкратное превосходство над противником в артиллерии, и 195 танков. Предстоящая операция делилась на два этапа. На первом предполагалось двумя ударными группами в четырехдневный срок прорвать вражескую оборону в районе Горячего Ключа и Крепостной, разгромить супротивника — 9-ю румынскую кавалерийскую и 1-ю мотодивизию словаков, — овладеть Краснодаром и захватить переправы через Кубань. Ввиду ограниченности дорожной сети часть сил армии сосредоточивалась на левом фланге для вспомогательного удара на Холмскую, Марьянскую.
Справа от А.А. Гречко на краснодарском направлении должна была наступать 18-я армия (236, 353, 395-я стрелковые дивизии, 40-я мотострелковая, 10, 107, 68, 119-я и 68-я морская стрелковые бригады — 270 орудий и 680 минометов) с задачей разбить 44-й армейский корпус генерала де Ангелиса и выйти к реке Кубань восточнее Краснодара. Тем временем 46-й армии под командованием генерал-лейтенанта К.Н. Леселидзе (9-я и 242-я горнострелковые, 31, 394-я стрелковые дивизии, 51, 40-я стрелковые бригады) предстояло нанести поражение 49-му горнострелковому корпусу, освободить Майкоп, а главными силами выйти к Кубани в районе Усть-Лабинская.
На втором этапе планировалось развернуть наступление на Тихорецкую и овладеть ею к концу января. О том, чтобы «занять Батайск и влезть в Ростов», в разработке, представленной Ставке, не упоминалось, поскольку и Тюленев, и Петров сомневались, смогут ли их войска даже «мощной колонной» дойти хотя бы до Тихорецкой.
Операция «Море», проводившаяся во взаимодействии с Черноморским флотом, распадалась на три этапа. На первом 47-я армия генерал-лейтенанта Ф.В. Камкова (216, 337, 176-я и 383-я стрелковые, 242-я горнострелковая дивизии, 8-я гвардейская, 103-я и 165-я стрелковые, 81-я морская бригады, 225-я бригада морской пехоты) частью сил должна была прорвать оборону противника в районе Абинской и захватить станицу Крымскую, создав тем самым выгодные условия для овладения Новороссийском и развития наступления в глубину Таманского полуострова. В полосе армии имелось 877 орудий и минометов. На втором этапе предстояло освободить Новороссийск ударом 47-й армии с суши и морского десанта из района Южная Озерейка. Третий этап предусматривал полное освобождение Таманского полуострова к концу января.
С воздуха наземные войска должны были прикрывать 270 самолетов 5-й воздушной армии (4 авиационные дивизии и 6 отдельных полков) и авиация Черноморского флота.
Ознакомившись с планом, Сталин не мог не заметить «забывчивости» командования Закавказского фронта и потребовал дополнить операцию «Горы» третьим, этапом — маршем на Батайск. Что и было на бумаге исполнено.
Однако, несмотря на чрезвычайную спешку, наступление Черноморской группы все оттягивалось, в силу как объективных, так и субъективных причин. И Сталин вошел-таки в положение и разрешил отложить начало операции на четыре дня.
Перегруппировка войск была начата с запозданием, процесс затруднялся малым количеством дорог и отвратительным их состоянием, зачастую не позволявшим использовать автотранспорт или вовсе представлявшим собой козьи тропы. «А отсутствие дорог для подвоза боепитания и продовольствия? — сетует генерал И.В. Тюленев. — Строительство их требовало большого количества дорожных и инженерных батальонов, которых на нашем фронте были считанные единицы. Трудность вторая — переброска войск из района Владикавказа (Орджоникидзе)». Однако другой источник сообщает, что в инженерных войсках Закавказского фронта имелось 8 горноминных и инженерных бригад специального назначения, 41 инженерный батальон, 57 саперных и специальных рот, в которых несли службу более 60 тысяч солдат и офицеров. Как видим, кое-что все же было (потому во втором издании своего мемуара Тюленев слегка поправился: инженерных батальонов «было очень немного»). Вот только это «кое-что», даже когда наступление уже началось, понятия не имело о планах высоколобых стратегов и не знало, что и где ему надо делать. Инженеров просто не сочли нужным поставить в известность.
«В ряде случаев (особенно в Черноморской группе войск), — сообщает А.А. Гречко, — начальники инженерных войск армий не привлекались к разработке планов наступательных операций, они не были информированы о предстоящих действиях войск, и поэтому части опаздывали с мероприятиями по инженерному обеспечению. Так, в 47-й армии, уже начавшей наступление, штаб инженерных войск не имел плана инженерного обеспечения этого наступления.
План наступления штабом Черноморской группы войск был разработан без учета дорожной обстановки. Это привело к тому, что инженерные части группы по обеспечению войск маршрутами физически уже не могли выполнить большого объема работ. В результате в первый период наступательных действий войска Черноморской группы оказались почти полностью без дорог и не могли получать в достаточной мере боеприпасы и продовольствие. Только с выходом наших войск в район Хадыженская — Апшеронская — Армавир войска группы стали иметь лучшие пути подвоза и эвакуации». В то время как враг «обладал хорошей сетью дорог и мог в любой момент маневрировать силами, усиливать свои войска на нужном направлении». Фон Клейст почему-то дорогами «обладал», а Тюленев — нет. У немцев — чуть ли не автобаны, а у нас — «в связи изменением погоды многие дороги, проходимые в сухое время года, пришли в полную негодность, стали абсолютно непроходимыми для автомашин и ограниченно проходимыми для гужевого транспорта». А тут еще новая напасть: в середине января морозы сменились оттепелью с проливными дождями и бурным таянием снегов, практически полностью парализовав движение, опять же только с «нашей» стороны хребта. (Правда, Манштейн с доводами советских полководцев не согласен: «Вся группа армий «А», а также 4-я танковая армия, 6-я армия, румынские 3-я и 4-я армии и итальянская армия опирались на один-единственный путь через Днепр — на железнодорожный мост в Днепропетровске… Не хватало коммуникаций также в тылу вдоль фронта (в направлении с севера на юг). Поэтому немецкое Главное командование в отношении скорости подвоза войск или переброски сил всегда находилось в невыгодном положении по сравнению с противником, который располагал коммуникациями, обладавшими лучшей пропускной способностью во всех направлениях».)
