Крюдер атаковал «Порт Брисбен» без предупреждения, поскольку решил, что суда, следующие ночью без огней, можно считать вспомогательными крейсерами, особенно если они так же хорошо вооружены, как «Порт Брисбен» и «Маймоа». А в случае с «Порт Брисбеном» он был совершенно убежден, что перед ним английский вспомогательный крейсер.
До начала войны специалисты по международному праву так и не пришли к соглашению относительно официального статуса вооруженных торговых судов. Некоторые придерживались мнения, что основанием для определения, военное судно или нет, является его поведение, хотя, конечно, это решение не является правильным и не дает ясного определения официального статуса вооруженного торгового судна. Когда два таких судна встречаются в открытом море, это означает, что одно из них имеет право первого выстрела, а второе должно ждать, пока оно выстрелит, рискуя при этом получить роковое попадание. Обычное призовое право, конечно, не может применяться к вооруженным торговым судам, отсюда следует, что их можно топить без предупреждения.
Во время Первой мировой войны немецкое правительство придерживалось твердых взглядов на эту проблему, с которыми не все были согласны. Оно утверждало, что команды торговых судов не имеют права препятствовать захвату в качестве призов и что, если они ставят себя в положение неофициальных воюющих сторон, их следует считать пиратами. С другой стороны, — была достигнута договоренность, что, если разрешить вооружение торговых судов, следует также считать допустимым применение силы против таких судов, и в подобных случаях необходимо отказаться от действующих правил по захвату призов в море.
Хотя довольно много пленных с «Пингвина» уже давно перешли на «Нордвард», Крюдер оставил на борту всех капитанов. Теперь их число значительно увеличилось, но самым сдержанным и уверенным в себе был капитан танкера «Бритиш Коммандер» Торнтон. Вначале он ни минуты не сомневался, что соотечественники бросят на его поиски все силы и очень скоро освободят, однако его надеждам не суждено было сбыться, и бравый капитан начал понимать, что дела вовсе не так хороши, как он предполагал.
— Этот проклятый немецкий рейдер уже давно должен был ржаветь на дне, — ворчал он.
Что касается британских капитанов, доктору Хассельману по чистой случайности удалось сделать любопытное открытие. Один из них заболел, и во время посещения больного Хассельман заметил смятый листок бумаги с написанными на нем цифрами и буквами, нечто подобное ему нередко приходилось видеть в штурманской рубке. Он немедленно конфисковал непонятную бумагу и показал ее Крюдеру, который, увидев ее, от души выругался, что с ним бывало крайне редко.
— Кто-то у нас болтает! — сердито воскликнул он.
— Это же точные координаты нашего передвижения за последнюю неделю!
Но никто из немецких моряков не болтал. Британские капитаны были очень опытными моряками, мастерами навигации. С помощью своих наручных часов, солнца и постоянного перевода судового хронометра, вызванного зигзагообразным курсом «Пингвина», они определяли примерное местоположение судна, а когда на борту появлялись новые пленные, проверяли точность своих расчетов. Дело обстояло именно так, и Крюдер с изрядным облегчением понял, что может не подозревать своих людей.
В течение нескольких дней предметом обсуждения британскими капитанами было потопление «Порт Брисбена».
— Если бы они захватили не нас, — заметил капитан «Порт Брисбена», — а «Порт Веллингтон», то нашли бы на борту не одну женщину, а семь.
У капитана оказался недобрый глаз. Неделей позже тропическая ночь озарилась грандиозным пожаром. Крюдер стоял на мостике «Пингвина» и наблюдал, как полыхает «Порт Веллингтон».
Судно обнаружил внешне совершенно безобидный «второй глаз» — «Сторстад». В течение дня «Пингвин» двигался следом, держась на большом расстоянии, затем обошел его и стал ждать подхода жертвы. «Порт Веллингтон» появился в поле зрения примерно в полночь, он шел без навигационных огней. Бинокли ночного видения позволили немецким офицерам определить, что судно хорошо вооружено. Это наблюдение подтвердило намерение Крюдера считать, что перед ним вспомогательный крейсер…
Первый же залп с «Пингвина» попал в цель и уничтожил радиорубку. На судне начался пожар.
По установившейся традиции Крюдер отправил с абордажной партией врача, но медицинская помощь никому не потребовалась. Одному матросу, оказавшемуся на палубе, осколок угодил в ягодицу, это было не опасно, хотя и весьма болезненно. Пострадавший не столько стонал, сколько ругался.
Немецкие моряки быстро обыскали горящие помещения, стараясь спасти судовые документы. Больше всего немцев интересовали записи принятых радиосообщений, документы на груз, а также почта, которую обычно перевозили подобные суда. Такие вещи, как секстаны, бинокли и другие навигационные инструменты, интереса не представляли — собственные были куда лучше. Немцы, как и прежде, искали будильники и еще одну вещь — мелочь, обойтись без которой было очень сложно, — резиновые ластики. Работая в штурманской рубке, стирать приходилось намного больше, чем предусмотрели снабженцы дома. Главный старшина-рулевой без ластика — все равно что портной без иголки.
На борт «Пингвина» стали подниматься новые группы пленных. Неожиданно прозвучал сигнал тревоги. Впередсмотрящий заметил в непосредственной близости судно, которое посчитал военным кораблем.
«Пингвин» рванулся с места на максимальной скорости и описал широкую дугу. В том месте, где впередсмотрящий увидел военный корабль, не было ничего, кроме темного облака. Моряку просто показалось. Часами всматриваясь в темноту, легко можно вообразить то, чего нет.
— Отправьте этого парня отдыхать на двадцать четыре часа, — раздраженно заявил Крюдер, но почти сразу же добавил: — Хотя нет, не стоит его винить.
Но люди должны знать, когда им необходим перерыв, и не бояться сказать об этом. Каждый человек должен чувствовать, что дошел до предела. И в первую очередь это касается впередсмотрящих.
И «Пингвин» вернулся, чтобы подобрать остальных моряков.
— Боже мой! — потрясенно воскликнул Крюдер. — Что это? Теперь меня подводят глаза? Или в той шлюпке действительно женщины?
В шлюпке действительно были женщины, и их было семеро, как и упоминал капитан «Порт Брисбена». Причем на них было очень мало одежды, правда, некоторые успели набросить поверх тонких ночных сорочек пальто или плащи. Когда ложишься спать в тропиках, оставляешь на себе минимум одежды.
— Бах и Ханефельд, — сказал Крюдер, — вы — люди женатые и должны больше знать о деталях женской одежды. Отправляйтесь на борт и постарайтесь найти для них что-нибудь. Можете прихватить с собой Кеттера. Если я не ошибаюсь, он тоже знает в этом толк.
Крюдер сделал все возможное для неожиданных гостей. Для них освободили достаточно просторную каюту, в которой восемь женщин, волею случая оказавшихся на борту «Пингвина», чувствовали себя весьма комфортно. Когда они устроились, капитан лично явился с визитом, принес свои извинения за беспокойство, невольно им причиненное, и заверил, что постарается сделать их пребывание на «Пингвине» как можно более приятным. В заключение он предложил обращаться непосредственно к нему по любым вопросам. В целом женщины держались хорошо. Среди них была молодая и очень симпатичная девушка, которая явно наслаждалась волнующим приключением. Смеясь, а делала она это довольно часто, она демонстрировала комплект великолепных ослепительно белых зубов, увидев которые любая голливудская кинодива умерла бы от зависти. Оказалось, что девушка — дочь британского генерала.
