— А тебе-то откуда известны все эти тайны, предназначенные только для узкого круга лиц?
— Капитан, ты плохо обо мне думаешь... — Гедрус Шелига снисходительно ухмыльнулся. — У меня есть глаза и уши на всех кораблях эскадры. Парни мне доверяют, а на нашей «Русалке» полно доброго виски из моих личных запасов.
— Хитрец... — Голштинец покачал головой. — Ну и что ты надумал?
— Прежде хочу спросить: ты со мной, капитан, до конца?
— Даю слово!
— Тогда не забивай себе голову разной чепухой. Как я буду действовать? Всего лишь добавлю в костер сухих дров. А дьявольское варево само забурлит. Но мы больше не будем исполнять для адмирала роль пажей. Когда уйдет Том Доути, то лучшей кандидатуры на должность капитана «Лебедя», чем ты, у Дрейка просто нет. Если же ничего не получится... что ж, есть и другие пути. Но о них сейчас не стоит говорить...
* * *
Френсис Дрейк сидел в своей каюте и что-то старательно выводил в судовом журнале. Рядом стоял паж и охлаждал господина с помощью большого опахала из разноцветных перьев какой-то диковинной птицы. Адмирал был невысокого роста, плотного телосложения с очень широкими плечами и выглядел моложе своих лет. Его свежее округлое лицо с голубыми глазами обрамляли коротко подстриженные вьющиеся волосы каштанового цвета. Он носил острую короткую бородку и пышные усы. Взгляд у Дрейка всегда был как бы удивленный и в то же время настороженный, будто он узнал только что о чем-то крайне важном и готов действовать незамедлительно. Эта постоянная настороженность и подозрительность не раз спасали ему жизнь.
Гедрус Шелига вошел к адмиралу без предварительного уведомления. Этим правом пользовались только капитаны и высшие офицеры. Свою каюту Дрейк приказал отделать и обставить с большой роскошью. Посуда, которой он пользовался, была из чистого серебра, во время трапезы его слух услаждали игрой музыканты, а за креслом Дрейка всегда находился паж, неизменный Абу. На окованном массивном сундуке с корабельной казной, на видном месте, лежала красивая морская шляпа.
Королева Елизавета послала в подарок Френсису Дрейку этот головной убор вместе с благовониями, сладостями и зеленым шелковым шарфом с вышитыми золотом словами: «Пусть всегда хранит и направляет тебя Бог!». Адмирал очень гордился подарками королевы и при любом удобном случае выставлял их напоказ. А на тайной аудиенции перед отплытием Елизавета вручила адмиралу меч со словами: «Мы считаем, что тот, кто нанесет удар тебе, Дрейк, нанесет его нам». Вскоре это стало известно всей эскадре. У адмирала было мало слабостей, но тщеславие занимало среди них почетное место.
Однако особенно он пыжился и гордился своей шляпой. В ней не было ничего особенного. За исключением одной единственной детали — ПОДВЕСКИ. Она представляла собой нежно-розовую шпинель величиной со спелую сливу и была прикреплена цепочкой к плоской золотой розетке, на которой искусный мастер выгравировал парусный корабль. Все офицеры знали, что подвеску Френсису Дрейку подарил его дядя, знаменитый Джон Хокинс.
А еще было известно, что эта подвеска приносит адмиралу удачу. Когда «Пеликан» ввязывался в драку, Френсис Дрейк неизменно одевался как на парад и натягивал на голову свою шляпу со «счастливой» подвеской. И еще не было ни одного случая, чтобы ему изменила удача.
Гедрус Шелига быстро оглядел каюту адмирала, но шляпы с подвеской нигде не заметил. Наверное, она лежала в платьевом сундуке. Практически все офицеры в жарком климате одевались почти как рядовые матросы — в удобную и легкую одежду. А расшитое золотом дорогое платье ждало своего часа.
— Тебе чего? — недовольно буркнул Дрейк, когда Гедрус Шелига приблизился к столу; при этом в его голубых глазах появилась острая настороженность.
— Боюсь, адмирал, между нами есть предатели, — изобразив легкий поклон, без обиняков заявил Литвин.
В отличие от англичан, которые боялись Дрейка как огня, и Карстен Роде, и Шелига держали себя с достоинством, и в их приветствиях не было подобострастия.
— Говори! — резко приказал Дрейк.
— Вы знаете, сэр, с каким уважением относится к вам мой капитан. Я должен сразу сказать, что он не ведает ни о моем визите сюда, ни о том, что я сейчас расскажу...
— Да не тяни ты... черт!
— Хорошо. Когда мы месяц стояли на Темзе, я нечаянно подсмотрел, как капитан Томас Доути тайно встречался с канцлером лордом Берли. О чем они говорили, мне неизвестно, но после встречи Доути сиял как новая золотая монета. Да-да, сэр, мне известно, что лорд Берли сильно противился нашей экспедиции. Думаю, поэтому мы и не могли выйти в море раньше, как планировалось. И попали в жестокий шторм.
— Встреча лорда Берли и Доути еще ни о чем не говорит, — сердито сказал Дрейк. — У Тома, насколько мне известно, есть навязчивая идея — стать секретарем канцлера.
— Встреча — это цветочки. А вот то, что среди матросов пошли слухи, будто вы ведете их прямиком в ад, это уже серьезно. Люди говорят, что возвращение в Плимут — очень плохая примета.
Далеко от Англии корабли эскадры уплыть не успели, так как разразившийся шторм заставил их укрыться в Фалмуте. «Пеликан» и «Мериголд» получили серьезные повреждения, которые устранить в Фалмуте не удалось, поэтому для ремонта кораблям пришлось вернуться в Плимут. И только одиннадцатого декабря под новыми парусами корабли эскадры все же отправились в плавание.
— Болтунов всегда хватает, — небрежно отмахнулся Дрейк. — Даже если сундук балабола доверху набит золотом, бес все равно тянет его за язык. Повесим на рее двух-трех наиболее говорливых, сразу прекратятся все ненужные разговоры.
— Но и это еще не все, сэр... — На лице Гедруса Шелиги мелькнула иезуитская улыбка; но только на мгновение. — Кое-кто из матросов уже начал поговаривать, что неплохо бы поменять командующего... например, на вице-адмирала Джона Уинтера.
Френсис Дрейк резко вскочил и, опершись двумя руками о стол, впился в невозмутимое лицо Гедруса Шелиги бешеным взглядом. Теперь он поверил его словам бесповоротно. Джон Уинтер был сыном одного из пайщиков компании, предоставившей финансы для оснащения кораблей экспедиции. Он с самого начала не вызывал доверия у Дрейка.
— Кто именно? — наконец выдавил из себя Дрейк.
— Извините, адмирал, но о том мне неведомо. Я знаю лишь одно — такие слухи распространяет команда «Лебедя».
И снова воцарилась длинная, тяжелая, как свинец, пауза. Лицо адмирала пошло багровыми пятнами, а голубизна в глазах превратилась в темную морскую синь.
— Ладно, иди... — спустя какое-то время сказал Дрейк. — Я не забуду твоей верности. О нашем разговоре — молчок! Никому! Даже своему капитану.
— Слушаюсь, сэр!
Гедрус Шелига вышел. Минуты две Дрейк был неподвижен, словно каменный столб, а затем неожиданно схватил со стола чернильницу и запустил ее в дверь. Испуганный Абу присел на корточки и закрыл голову руками. Белый господин был добр к нему и никогда не бил, но маленький невольник все равно считал, что когда-нибудь это случится.
