— С большим удовольствием...
— Горм, где тебя черти носят! — проорал капитан.
— Иду-иду... Кхе-кхе... Я уже здесь...
На пороге каюты появился румяный, хорошо упитанный кок Горм Гилленспак. Отец у него был швед, мать датчанка, а женился Горм на англичанке. Капитан нашел его в Плимуте, где Гилленспак пытался пристроиться на какое-нибудь судно, чтобы не слышать каждый день как визжит его старуха, требуя денег. Горм оказался отменным коком, что не могло не порадовать Карстена Роде. Прежде на камбузе «Русалки» хозяйничал помор, готовивший сытно, но слишком просто. А старый Горм был мастак на разные блюда, и капитан наконец стал питаться так, как давно мечтал.
А еще Горм Гилленспак умел готовить удивительно вкусные напитки, и прохладительные, и спиртные. Он смешивал разные соки, вина, ром, джин, виски — получался такой невообразимо приятный букет, что Карстен уже не мог себе представить начало дня без этого поистине божественного нектара.
Кок и камбуз до недавнего времени на флоте считались излишеством. Ежедневной раздачей пищи, состоящей главным образом из сухого пайка, занимались провиантмейстер и баталер, ведающий бочонками с водой, вином и бренди.
Основной едой на парусниках были сухари. В зависимости от муки, используемой для их изготовления, они различались по виду и по вкусу. Английские светлые, из пшеницы и кукурузы. Шведские хрустящие круглые «оселки». Немецкие «кналлеры» («трескуны») из ржи... Матросы растирали сухари, смешивали их с салом и сахаром, разбавляли все это водой — и получалось сладкое кушанье с диковинным названием «собачье пирожное».
Скверное качество еды нередко превращало плавание в ад. Солонина в бочках при долгом хранении становилась коричнево-зеленой; от нее шел натуральный трупный дух. Питьевая вода становилась густой и вонючей.
Создание камбуза нисколько не улучшило ситуацию. Он настолько был загроможден кухонной утварью, что кок едва мог там повернуться. В подавляющем большинстве случаев для команды готовилось единственное блюдо. В соответствии с недельным меню один день был горох с солониной, на другой — солонина с горохом, а потом все повторялось сначала.
Кок на парусном корабле был фигурой одиозной. Пренебрежение к нему выражалось множеством «нежных» прозвищ. Камбузный жеребец, отбивной адмирал, сальная тряпка, кастрюльный комендант — вот далеко не самые неблагозвучные названия из этого перечня. Как правило, он ходил в засаленной одежде, нередко был капитанским осведомителем, утаивал для себя и своих любимчиков лакомые кусочки, а пищу для экипажа готовил кое-как. К малопочтенным открытиям в их творчестве на ниве кулинарии относится и так называемый «потаж» — похлебка из объедков и кухонных отходов, от рыбьих хвостов до обглоданных костей, собираемых в течение нескольких дней и запускаемых в один котел.
Но на судах, которыми командовал Карстен Роде, кок был уважаемой фигурой. Возможно, потому, что экипажи пиратских суден в отличие от военных были небольшими, а сам капитан любил вкусно поесть, притом не абы что. Камбуз у Горма Гилленспака всегда был в идеальном порядке, а вода, как это ни удивительно, долго не портилась. И сам он выглядел чистым, ладным и каким-то сдобным, будто святочный леденец. Может, потому, что от него пахло разными специями.
Горм принес кувшин с охлажденным напитком и бутылку виски — для гостя. Кок не был уверен, что смуглому франту понравится его коктейль в кувшине. Голштинец, поняв эти опасения, улыбнулся и кивком головы отпустил кока.
Как и предполагал Горм, красавчик приналег на дефицитное виски. Похоже, слабые спиртные напитки у него не вызывали такой эйфории, как у Карстена Роде. Выпив свою порцию до дна и взглядом попросив добавки, Легран сказал:
— Мсье ван Дорн, у меня есть отличное предложение. Самому мне это дельце не провернуть, а с вашими ребятами, да еще с мощной огневой поддержкой орудий галеона, мы это враз устроим.
— Что ж, коли так, я вас слушаю.
— Но мне нужны гарантии, что секрет, который я вам сейчас раскрою, не будет использован вами лично, а станет началом нашего делового сотрудничества. Чтобы не получилось так, что я останусь за бортом предприятия... — В голосе Леграна неожиданно прозвенел металл, а его черные миндалевидные глаза буквально вонзились в невозмутимое лицо Карстена Роде.
Судя по всему, Гастон Легран был полукровкой — отец француз, а мать индианка. Гремучая смесь! Поэтому Голштинец невольно заколебался, принимать предложение этого авантюриста (еще неизвестно, насколько выгодно дело), или все-таки вежливо отказаться. Но пока выбора у Карстена Роде, слабо представлявшего себе будущий театр действий, был невелик. Мысленно посокрушавшись, он ответил:
— Вы можете быть совершенно уверены в моей честности. А что касается гарантий... ну, это уже из мира европейских ростовщиков. Моя гарантия — мое слово. Если ваше предложение покажется мне неинтересным, я о нем просто забуду.
— Не думаю, что вы забудете о груде пиастров
[134]
, которые сами плывут нам в руки, мсье ван Дорн. Но я вам верю. Что ж, слушайте. Скоро к восточному берегу Эспаньолы подойдет небольшая эскадра из трех-четырех судов. Они везут мушкеты, порох и сундуки с деньгами, предназначенными для гарнизона острова. Я наблюдаю за испанцами уже три года, и они точны как время утренней мессы. Но видит око, да зуб неймет. Наши суда не в состоянии одолеть большой конвойный корабль, а вот вы со своим галеоном и пинком, да еще и с помощью моей барки, обтяпаете это дельце легко.
— Что ж, пожалуй, мы и впрямь можем стать компаньонами, — сказал после некоторого размышления Голштинец. — Но я должен посоветоваться со своими офицерами. Время терпит?
— Не очень. Максимум через две недели мы должны стоять у мыса Энгано. Это самое удобное место для засады и для сражения — ветер в том месте всегда будет дуть в наши паруса.
— Завтра я дам ответ... ближе к обеду.
— Вот и отлично. Позвольте откланяться...
Приторно вежливый Гастон Легран с несколько наигранными поклонами удалился, а капитан позвал Клауса Тоде.
— Клаус, у меня есть просьба...
— Слушаю, капитан.
— Найди в гавани кого-нибудь из местных старожилов, кто хорошо знает этого молодчика. Зовут его Гастон Легран, он капитан барки «Флер-де-Лис». Кстати, посмотри, что собой представляет эта посудина: может, дырявую лохань, тогда и говорить с Леграном больше не о чем. Поспрашивай — только осторожно! — что он собой представляет и можно ли с ним иметь дело.
— Сделаю...
Клаус Тоде ушел, а Карстен Роде стал внимательнейшим образом изучать карты и лоции, найденные в каюте капитана галеона дона Эстебана де Айялы. Он нашел мыс Энгано и вынужден был признать, что лучшего места для засады на испанский конвой на восточном побережье Эспаньолы не найти. Наверное, об этом знали и испанцы, только вряд ли они опасались суденышек флибустьеров из Тортуги. И уж тем более никто из испанских капитанов не ожидает встречи с мощным галеоном.
