– Не просто забирает, – нахмурился Доктор, – а собирает. Заключает в стеклянную сферу у вас в библиотеке.
– В которой создается – рождается – чистая ярость, – и Милтон, издав неожиданный смешок, вскочил на ноги. – Теперь это оружие.
– Это омерзительно, – возразил Доктор.
Но Милтон уже спешил к рабочему столу, на котором стоял тонкий, как лист, монитор. Несколько секунд он изучал данные на экране, а затем удовлетворенно кивнул и медленно вернулся на диван.
– Кто бы мог подумать, – сказал он. – Теперь я понимаю, почему вы так смутили Двойника.
– Для него это естественно, – пробурчала Клара.
– Повелитель Времени собственной персоной! Признаться, я сомневался, что когда-нибудь вас увижу.
– Больше и не увидите, – мрачно ответил Доктор.
– И вы еще имеете наглость читать мне лекции об этичности оружия? – Милтон поцокал языком и соединил подушечки пальцев, будто отчитывал нерадивого ученика. – Вы, чья раса развязала самую кровопролитную и разрушительную войну в истории? Что я могу вам противопоставить – скромный делец, не хватающий звезд с неба? Какая ирония! Перед нами настоящий профи, можно сказать, игрок высшей лиги.
– Я закончил войну, – тихо и глухо ответил Доктор.
– Ценой бессчетного множества жизней, – подтвердил Милтон. – А каждая жизнь, как вы заявляете, имеет ценность.
Несколько секунд в комнате царила тишина.
– Пожалуй, с чаем закончено, – наконец решил Милтон. – Силуэт, дорогая, тебя не затруднит сполоснуть чашки? Думаю, нам пора перейти в библиотеку.
В коридоре их уже поджидал Эмпат. Когда они направились в глубь дома, он опустил голову и, сложив руки за спиной, молча замкнул процессию – не то почетный эскорт, не то конвоир.
– Вот она, чистая ненависть, – с гордостью сказал Милтон, когда они приблизились к стеклянному шару.
Теперь Клара видела, что в сферу вмонтирована труба, ведущая в камин и далее в дымоход. Доктор тоже ее заметил.
– Вы же не собираетесь ее высвободить? – потрясенно спросил он.
– А как еще прикажете испытывать оружие? – удивился Милтон. – Вообразите, что этот шарик способен сделать с Лондоном. Величайший и богатейший город этой отсталой планеты! И самый очевидный выбор для демонстрации моего нового изобретения.
– Что он задумал? – тихо спросила Клара.
– Облако ярости, заражающее всех, кто его вдохнет, – ответил Доктор. – А ты что думаешь?
Милтон с улыбкой повернулся к Эмпату.
– А ты что думаешь?
– Будет мятеж, – бесстрастно ответил тот. – Насилие. Кровопролитие. Убийства. Через несколько часов город охватит война. Через несколько дней не останется ни одного выжившего.
– Но это… – Клара осеклась, не в силах подобрать слово, которое выразило бы всю степень ее ужаса и омерзения. – Вы не можете!
– Любое оружие необходимо тестировать, – пожал плечами Милтон. – Если я хочу его продать – и продать за очень большую цену, – то должен предъявить конкретные доказательства его эффективности. И вот здесь мне понадобитесь вы.
– Я?
– Вообще-то, я имел в виду Доктора, – и Милтон сделал шаг ему навстречу. – Эмпат может убить вас в любую минуту, так что давайте без глупостей. Честно говоря, сперва я собирался вас военизировать. Из вас получилась бы отменная машина для убийства. Давайте посмотрим правде в глаза: вы и так уже наполовину оружие.
– Вы даже не можете представить, – тихо ответил Доктор.
– Но теперь, когда я знаю, кто, что вы такое… – Милтон покачал головой. – Вы доставили Двойнику немало проблем, и мне, полагаю, доставите тоже. Вы упоминали свободную волю? Разумеется, мои орудия не могут позволить себе такую роскошь.
– Мозговые имплантаты, – понял Доктор. – Работающие на портативном генераторе.
– О, вы заметили.
– Кристалл на шее Силуэт? – догадалась Клара.
– Отличное средство контроля, – кивнул Милтон. – Двойнику и Эмпату хватило небольших колец. Пожалуйста.
И он указал на Эмпата, который механически поднял левую руку. На среднем пальце поблескивало кольцо с большим красным камнем – миниатюрной копией кристалла Силуэт.
– Боюсь, наша кукольница оказалась чересчур упряма, – вздохнул Милтон. – Поэтому ей пришлось сделать генератор помощнее.
– Собираетесь обвесить нас такими же побрякушками? – с вызовом спросила Клара.
– Вас и двух леди в клетке – да, пожалуй. Хотя небольшая хирургия тоже не помешает, – Милтон резко обернулся к Доктору. – Но вам это не грозит.
– Почему же? – иронично спросил Доктор. – Выглядит очень стильно. А мне, как видите, идет красный цвет.
– Возможно. Но чтобы подчинить вашу волю, мне пришлось бы сделать кристалл размером с этот дом. Как вы понимаете, это нецелесообразно. Однако вы тоже составите драгоценную – я имею в виду, дорогостоящую, – часть моего арсенала.
Милтон кивнул Эмпату, и тот, подойдя к сфере, положил руку на откидное окошко.
Доктор выдавил улыбку.
– Простите, что доставляю столько проблем.
– Ну что вы. Полагаю, вам будет интересно лично понаблюдать за действиями Эмпата?
– Сочту за честь, – ответил Доктор, становясь рядом с шаром. – И что же он собирается делать?
– Прежде чем испытать ярость на целом городе, – сказал Милтон, – я бы хотел попробовать ее на одном человеке.
В ту же секунду Эмпат открыл люк и, молниеносно схватив Доктора за шею, с неожиданной силой втолкнул его голову в сферу.
– Нет! Прекратите! – Клара бросилась к другу, но Милтон ловко перехватил ее за талию и оттащил назад. – Он никому не причинит вреда! Вы никогда его не заставите!
– Возможно, вы правы, – с улыбкой ответил Милтон, глядя, как Эмпат вытаскивает Доктора из сферы и снова захлопывает люк.
Доктор с кашлем упал на колени, прижимая руку к горлу и содрогаясь в сухих рвотных спазмах. Серые глаза расширились, все тело сотрясала крупная дрожь.
Внезапно Милтон толкнул Клару в спину, и она, не удержав равновесие, упала на колени. При этом ее глаза оказались точно напротив лица Доктора – лица, обезображенного гримасой чистой ярости.
– Что ж, посмотрим, – сказал Милтон. – Убьет он вас, чтобы освободиться от гнева? Или запрет его в себе и сойдет с ума?
Глава 17
Лицо Доктора превратилось в гневную маску. Губы изогнулись в оскале, обнажив стиснутые зубы, лоб рассекли еще более глубокие морщины. Скрюченные пальцы яростно царапали доски пола. Из груди то и дело вырывались судорожные вздохи, почти рыдания.
– Теперь уже недолго, – Милтон так и лучился самодовольством.
