Книга Тупик либерализма. Как начинаются войны, страница 72. Автор книги Василий Галин

Разделитель для чтения книг в онлайн библиотеке

Онлайн книга «Тупик либерализма. Как начинаются войны»

Cтраница 72

М. Осоргин в те годы в письме к М. Горькому указывал на те же тенденции: «Муссолини говорит от имени своего, своей страны и пролетариата. Гитлер также говорит от имени пролетариата. Оба твердят о социальной справедливости, о праве на труд, о принадлежности государства трудящимся, о представительстве профессиональных организаций в управлении страной, о строительстве, о мире всех народов, об уничтожении рабства во всех видах, в том числе экономического. У всех вождей идея одна — строить крепкую государственность, подавляя личность гражданина. И над Европой реет знамя так называемого государственного социализма» {900}.

Вторая тенденция — усиление монополий, стала проявлять себя с конца XIX в. Она привела к ограничению свободной конкуренции, что, по словам Ф. Хайека, «является несомненным историческим фактом против, которого никто не станет возражать, хотя масштабы этого процесса иногда сильно преувеличивают». При этом Хайек считал, что «тенденция к монополии и планированию является вовсе не результатом каких бы то ни было «объективных обстоятельств», а продуктом пропаганды определенного мнения, продолжавшейся в течение полувека и сделавшей это мнение доминантой нашей политики». Именно субъективный фактор — «всеобщая борьба против конкуренции», утверждал Хайек, привела к возникновению монополий, и как следствие — к государственному капитализму.

В связи со своими выводами о причинах кризиса начала XX в. выход из него Хайек находил в возвращении к традиционным принципам либерализма: «Только подчинение безличным законам рынка обеспечивало в прошлом развитие цивилизации, которое в противном случае было бы невозможным…» Главное, заявлял он, что бы частная собственность оставалась в неприкосновенности, поскольку она «является главной гарантией свободы».

Тезисы Ф. Хайека были направлены против постулатов К. Маркса, утверждавших объективный и закономерный характер возникновения монополий и перехода к социально-ориентированному типу общества. Согласно Марксу эволюция капитализма выглядела следующим образом: «…превращение индивидуальных и раздробленных средств производства в общественно концентрированные, следовательно, превращение карликовой собственности многих в гигантскую собственность немногих, экспроприация у широких народных масс земли, жизненных средств, орудий труда, — эта ужасная и тяжелая экспроприация народной массы образует пролог истории капитала… Частная собственность, добытая трудом собственника… с его орудиями и средствами труда, вытесняется капиталистической частной собственностью, которая покоится на эксплуатации чужой, но формально свободной рабочей силы. Когда этот процесс превращения достаточно разложил старое общество вглубь и вширь, когда работники уже превращены в пролетариев, а условия их труда — в капитал… тогда дальнейшее обобществление труда… приобретает новую форму. Теперь экспроприации подлежит уже… капиталист… Рука об руку с этой… экспроприацией многих капиталистов немногими… идут сознательное техническое применение науки, планомерная эксплуатация земли, превращение средств труда в такие… которые допускают лишь коллективное употребление, экономия всех средств производства… втягивание всех народов в сеть мирового рынка… Вместе с постоянно уменьшающимся числом магнатов капитала, которые узурпируют и монополизируют все выгоды этого процесса превращения, возрастает масса нищеты, угнетения, рабства, вырождения, эксплуатации…» [115]

Ссылка на Маркса может вызвать скептические усмешки. Однако и реальная эволюция развития общества свидетельствовала в пользу классика марксизма: победное шествие капитализма на этапе его становления характеризовалось относительно большим количеством мелких собственников, огромными свободными рынками сбыта и неограниченными ресурсами. Страны и народы, захватившие лидерство, богатели как на дрожжах. Это был «золотой век» капитализма, торжества политики «laissez faire» [116] , сыгравшей ключевую прогрессивную роль в разрушении феодальных, вассальных отношений при переходе к капиталистическому строю и в невиданном доселе прогрессе человечества. Всего за пару столетий торжества политики «laissez faire» человечество сделало больший шаг в развитии, чем за всю свою предыдущую историю.

Но уже к концу XIX в. свободных рынков почти не осталось. Примером может служить Африка, где в 1876 г. колонии занимали лишь 10-ю часть Черного континента, а к 1900 г. — уже девять десятых! Полностью была захвачена Полинезия, а в Азии доделивали последнее неприбранное к рукам {901}. Обострение конкуренции потребовало снижения себестоимости и издержек, новых технологий, а значит, перехода к крупному массовому производству. Мелкие производители становились неконкурентоспособными. Лидеры же захватив рынок, переходили в другое качество — они становились монополистами.

И уже в 1890 г. американский конгресс был вынужден принять Антитрестовый акт Шермана, по которому разделу по дочерним компаниям подверглись такие монстры, как Northern Securities, Standard Oil of New Jersey и т.п. Однако Акт имел ограниченное применение и затронул лишь небольшое количество монополий. В конечном итоге «к 1930-м годам, — утверждал Д. Гэлбрейт, — тезис о существовании конкуренции между многими фирмами, которые неизбежно являются мелкими и выступают на каждом рынке стал несостоятельным» {902}. Как следствие стали несостоятельными и принципы либеральной демократии образца XIX в. Писатель Э. Синклер, подчеркивая этот факт, указывал, что «самодержавие в промышленности не может сосуществовать с демократией управления» {903}.

В социальном плане монополизация рынка привела к все большей эксплуатации наемного труда. Не случайно один из основателей идеологии классического либерализма Д. Рикардо назвал капиталистическую систему XIX в. экономикой «дешевого работника», которая постепенно трансформировалась в новый наиболее изощренный и циничный вид эксплуатации — «экономическое рабство». Понимание сущности этого термина дают размышления Т. Карлейля: «Не боязнь смерти, даже не боязнь голодной смерти делает человека несчастным. Мало ли людей умирало. Всем нам суждено умереть! Несчастным делает человека то, что он вынужден, сам не зная почему, вести нищенскую жизнь и трудиться в поте лица, не получая за это никаких благ; и то, что он устал, измучен, одинок, оторван от других людей и окружен всеобщим laissez-faire» {904}.

Вход
Поиск по сайту
Ищем:
Календарь
Навигация