Перекрытие маршрутов заключалось в том, что с помощью взрывчатки дороги, проходящие по карнизам и серпантинам, разрушались, а на перевалах устраивались завалы. На горных тропах, в ущельях и других узких местах, устанавливались противопехотные мины. В узлах горных троп и местах выхода их к дорогам устраивались очаги противопехотных заграждений из нескольких десятков фугасных, осколочных и направленного действия мин в каждом из очагов.
На этом поставленная перед батальоном задача была выполнена и он сосредоточился в районе населенного пункта Шегал.
В результате десятидневных боевых действий основная группировка вооруженных отрядов оппозиции в провинции Кунар была разгромлена. Ее потери составили более 50 % личного состава, а остальные бежали в Пакистан. Были уничтожены 17 опорных пунктов, две перевалочные базы, шесть штабов отрядов, два склада вооружения, девять складов боеприпасов, двенадцать орудий и минометов, пять зенитных точек. Захвачены три вертолета МИ-4, два бронетранспортера, пятьдесят одна автомашина, двадцать одна радиостанция, пять минометов, много стрелкового оружия и боеприпасов к ним, а так же продовольствие и другое имущество.
Только до населенного пункта Шегал нашим подразделениям пришлось преодолеть 12 завалов и 5 рвов шириной 5–7 метров и глубиной 2–3 метра.
В дальнейшем противник так и не смог оправиться от тяжелого поражения. Ему пришлось отказаться от захвата провинциального центра Асадобад и развертывания крупномасштабных операций, а ограничиться проведением засад на дорогах и налетов на кишлаки с целью грабежа.
Были ощутимые потери и у нас. Наибольшие потери понес батальон, действовавший в десанте — 37 человек убитыми и 26 ранеными. В то же время в другом парашютно-десантном батальоне потерь не было.
Почему я так подробно описал эту операцию? Мне хотелось показать с чем мы встретились в первом же серьезном бою. К каким необычным действиям, не характерным для нашей армии, нас вынуждал противник. Какие способы действий нам пришлось изыскивать для решения поставленных задач. Уже эти бои показали, что уровень горной подготовки наших войск не высок. Отдельные образцы вооружения и военной техники требуют доработки для действий в горах. Был поставлен целый ряд вопросов, которые требовали немедленного решения на самом высоком уровне.
О результатах боевых действий я по радио доложил С. Л. Соколову. Он внимательно меня выслушал и, уточняя детали, пытался понять причину таких потерь в десантном батальоне. Затем он отдал распоряжение о том, что бы подразделения, участвовавшие в боевых действиях, остались в провинции Кунар на 8–10 дней для освобождения некоторых районов от мятежников. Руководить ими было поручено заместителю командарма генерал-майору Ткач Борису Ивановичу, который должен был вылететь ко мне. Я со своей группой должен был вернуться в г. Кабул для планирования и подготовки боевых действий в провинциях Джелалабад и Лагман.
5
За время моего отсутствия в столице произошли некоторые изменения в группировке наших войск. В Афганистан были дополнительно введены: 201-я мотострелковая дивизия под командованием В. А. Степанова и 191-й отдельный мотострелковый полк во главе с подполковником В. З. Редькиным.
201-я мотострелковая дивизия заняла и контролировала северную часть страны, а 191-й полк разместился в районе г. Газни (южнее г. Кабула).
Хотя увеличение группировки наших войск было и незначительным, но оно уже позволяло маневрировать силами более свободно для ведения боевых действий в различных районах страны.
Кроме того, в состав 373-го мотострелкового полка 5-ой мотострелковой дивизии и 186-го отдельного мотострелкового полка было включено по одному десантно-штурмовому батальону, что позволило реорганизовать их соответственно в 70-ю и 66-ю отдельные мотострелковые бригады.
Раньше чем приступить к планированию дальнейших боевых действий, нужно было уточнить состав сил, выделенных для их проведения.
Согласовывая этот вопрос с командармом 40 Ю. В. Тухариновым, я был приятно удивлен его «щедростью». Для ведения операций он выделил 66-ю отдельную мотострелковую бригаду под командованием подполковника О. И. Смирнова. Такая «щедрость» объяснялась тем, что место дислокации бригады было определено в провинции Нангархар вблизи от ее административного центра г. Джелалабад.
Таким образом, утвержденный Генеральным штабом план размещения ограниченного контингента советских войск в Афганистане был выполнен за исключением гардезского направления. Туда предусматривалось, со временем, переместить с севера 56-ю отдельную десантно-штурмовую бригаду.
В связи с тем, что 66-я отдельная мотострелковая бригада предназначалась для действий в обеих провинциях, то разработанным нами планом предусматривалось вначале нанести удары по отрядам мятежников в наиболее неспокойных уездах Кама и Сурхрут провинции Нангархар, а затем после 2–3 дневного перерыва — в провинции Лагман.
Наша группа управления была немногочисленной — всего 8 генералов и офицеров, но на нее возлагалось не только планирование и управление боевыми действиями, но и контроль за подготовкой подразделений к бою. Конечно, мы это делали в тесном контакте с офицерами управления 40-й армии.
Работая в частях и подразделениях, мы старались не нарушать установившийся распорядок их жизни. Наша работа не сводилась только к фиксации недостатков. Здесь это было второстепенным. Главным было устранение имевшихся упущений. В этом мы принимали самое активное участие. Одновременно, своим трудолюбием, работоспособностью мы старались показать офицерам подразделений пример отношения к своему долгу. Каждый из офицеров нашей группы охватывал не один, а несколько вопросов, связанных с подготовкой подразделений к бою. Их знания и опыт позволяли так работать потому, что генералы и офицеры Главкомата Сухопутных войск были, в своем большинстве, универсалами, но это не снижало уровень их профессионализма в вопросах за которые они брались.
Так было и сейчас, когда мы начали работать в подразделения бригады.
Подъезжая к месту проведения занятий, я обратил внимание на то, что перед строем батальона его командир майор К., что-то говорит. Сойдя с машины и подойдя несколько ближе, я был удивлен услышанным. Комбат читал личному составу лекцию по тактической подготовке. Подойдя к нему, после соответствующих приветствий, я порекомендовал объявить перерыв.
Между нами состоялся примерно следующий разговор:
— Товарищ майор, какие занятия Вы должны были проводить, — спросил я.
— По плану у меня тактико-строевые занятия, товарищ генерал.
— Очень хорошо. Занятие нужное, но ведь Вы читали лекцию. Все, что Вы говорили в ней соответствует требованиям наших боевых уставов, но при ведении боя на равнинной местности. А ведь батальону придется действовать в горах и населенных пунктах. Поэтому, если Вы решили читать лекцию, то нужно было говорить об особенностях ведения боевых действий именно в этих условиях. И второе — если форма проведения занятий Вами избрана правильно, то методика явно неудачна. Лекция на тактико-строевых занятиях неуместна. Это ведь практические занятия и здесь должны быть краткий рассказ, показ и тренировка до тех пор, пока подразделение не будет четко выполнять тот или иной прием.
