Гитлер, не доверяя своим генералам, распорядился, чтобы его приказ 12-й армии был транслирован по радио в качестве обращения "к солдатам армии Венка"
[691]
. Возможно, что это стало единственным случаем в истории, когда оперативный приказ получал публичную огласку еще в процессе сражения. Радио организации "Вервольф" немедленно исполнило желание Гитлера со следующим добавлением: "Фюрер, находящийся в Берлине, приказал, чтобы немецкие части, противостоящие американским войскам, были срочно переброшены на восток для обороны столицы. Шестнадцать дивизий уже начали передислокацию, их прибытие можно ожидать в любой момент"
[692]
. Одной из целью такого сообщения было заставить берлинцев поверить в то, что США теперь помогают Германии в борьбе против Красной Армии. По стечению ряда обстоятельств активность американской авиации на фронте у Эльбы в этот день несколько снизилась, что стало огромным облегчением для солдат 12-й армии.
Венк прекрасно понимал, что Кейтель является таким же фантазером, как и сам Гитлер. Любое предположение о том, что 12-я армия сможет опрокинуть войска целых двух советских танковых армий, являлось более чем сомнительным. "Поэтому мы издали свои собственные приказы"
[693]
, - отмечал начальник оперативного отдела штаба армии Венка полковник Гумбольдт. Венк планировал ударить на Потсдам лишь частью своих сил, тогда как основная масса его объединения должна была продвигаться в восточном направлении — южнее Берлина — для оказания помощи окруженной 9-й армии генерала Буссе. "Мы находились в радиоконтакте со штабом 9-й армии, — продолжал Гумбольдт, — и знали, где находятся его войска". На фронте против американцев должны были остаться только заградительные отряды.
Во второй половине дня командиры соединений 12-й армии получили подробные приказы об организации атаки. Сам генерал Венк сел в автомобиль и отправился в войска для того, чтобы лично обратиться к молодым солдатам. Одним предстояло наступать на северо-восток — в направлении Потсдама, а другим — на Тройенбритцен и Беелитц, где располагался госпитальный комплекс. "Ребята, вы должны сделать еще одно усилие, — сказал им Венк. — Речь уже не идет о Берлине, и даже не о рейхе"
[694]
. Перед солдатами 12-й армии стояла задача спасти людей от смерти и от русского плена. Ханс Дитрих Геншер, служивший в то время сапером в составе армии Венка, вспоминал, что в этот момент всех солдат и офицеров охватило "чувство сопричастности, ответственности и боевого товарищества"
[695]
.
Все солдаты были воодушевлены предстоящим наступлением, несмотря на то что его задачи виделись ими по-разному. Одни действительно считали предстоящую операцию гуманитарной миссией, другие же шли в бой из-за того, что им противостояли теперь русские, а не американцы. "Итак, мы поворачиваем свой фронт! — писал Петер Реттих, командир потрепанного американцами батальона из дивизии "Шарнхорст". — Теперь нам предстоит марш на восток против Иванов"
[696]
.
Другой ключевой фигурой обороны Берлина в этот момент стал генерал Гельмут Вейдлинг, командир 56-го танкового корпуса. Вейдлинг чрезвычайно напоминал Эриха Штрогейма (вероятно, имеется в виду известный американский киноактер. — Примеч. ред.}, только с волосами на голове и профессорской внешностью.
Утром 23 апреля Вейдлинг дозвонился до бункера фюрера, чтобы доложить о сложившейся ситуации. На другом конце провода ему ответил генерал Кребс, который разговаривал "подозрительно холодно". Он вдруг сообщил Вейдлингу, что тот уже приговорен к смертной казни за трусость. Однако эти слова не смутили командира корпуса. Тем же вечером он, как ни в чем не бывало, появился в бункере фюрера. Гитлер был шокирован. Он решил, что если уж этот человек не испугался появиться у него на глазах, не испугался расстрела, то именно он должен теперь руководить обороной всего Берлина. Полковник Рефиор расценил это решение фюрера как очередную "трагикомедию", типичную для нацистского режима
[697]
.
56-й корпус находился в ужасном состоянии
[698]
. От 9-й парашютной дивизии осталось лишь несколько основательно потрепанных подразделений. То же самое можно было сказать и о танковой дивизии "Мюнхеберг". 20-я моторизованная дивизия находилась чуть в лучшем состоянии, однако ее командир, генерал-майор Шольц, незадолго до вступления его соединения в Берлин покончил жизнь самоубийством. Только дивизия "Нордланд" и 18-я моторизованная дивизия могли считаться относительно боеспособными формированиями. Вейдлинг принял решение отвести 18-ю моторизованную дивизию назад и держать ее в резерве для нанесения контрудара. Остальные соединения он распределил по всем секторам обороны, эти боевые единицы должны были составить ее главный каркас.
Оборона города делилась на восемь секторов, обозначавшихся буквами алфавита — от "А" до "Н". Каждый сектор возглавлял свой командир ~ генерал или полковник, однако мало кто из них имел фронтовой опыт. За внешним периметром обороны располагался внутренний, который проходил по кольцевой железнодорожной линии
[699]
. Оборона самого центра ограничивалась каналом Ландвер на юге и рекой Шпрее — на севере. Достойными препятствиями на пути наступающих советских войск могли служить лишь три бетонные зенитные башни Зообункер, Гумбольдтхайн и Фридрихсхайн. В их арсеналах было еще много снарядов для 128- и 20-миллиметровых орудий. Кроме того, башни имели хорошую связь со всеми столичными районами, проходившую по подземным кабелям. Самой большой проблемой являлось то, что там находились уже тысячи раненых солдат и гражданских лиц.
Вейдлинга не могло не тревожить, что ему предстояло оборонять Берлин против полутора миллионов советских солдат, имея в распоряжении всего около сорока пяти тысяч военнослужащих вермахта и войск СС и порядка сорока тысяч фольксштурмовцев. Его бронированный кулак состоял всего из шестидесяти танков, большинство из которых входило в его собственный корпус. По идее в подчинение Вейдлинга должен был войти батальон истребителей танков, оснащенный автомобилями "фольксваген" — по шесть противотанковых ракет в каждом, но никто не мог найти следы этого подразделения. В центральном, правительственном, округе обороной командовал бригаденфюрер СС Монке, в подчинении у которого находилось две тысячи человек, охранявших рейхсканцелярию.
(По советским оценкам, германские войска в Берлине насчитывали сто восемьдесят тысяч человек. Эта цифра появилась за счет того, что в нее включались все военнопленные, которые впоследствии были захвачены частями Красной Армии. Однако пленными считались и невооруженные фольксштурмовцы, и полицейские, и железнодорожные служащие, и личный состав рабочих батальонов. Конечно, немалую роль в этих подсчетах играла и пропаганда.)
