С другой стороны, немецкие солдаты у порога Сталинграда сохраняли исключительный оптимизм. Они думали, что город скоро окажется в их руках, и они смогут вернуться домой. «Во всяком случае, мы не будем устраиваться в России на зимние квартиры, – писал солдат 389-й пехотной дивизии, – так как наша дивизия отказалась от зимнего обмундирования. С Божьей помощью, мы с вами, дорогие наши, увидимся еще в этом году». «Надеюсь, операция не затянется надолго», – записал мимоходом ефрейтор 16-й танковой дивизии, мотоциклист-разведчик, отметив небрежно, что захваченные в плен советские женщины-солдаты настолько уродливы, что на них даже смотреть было неприятно.
В штабе Шестой армии нарастало беспокойство по поводу коммуникаций – чрезмерно растянутых на сотни километров за Дон. Ночи, как Рихтгофен отметил в своем дневнике, вдруг стали «очень прохладными». Не за горами была зима. Офицеров штаба беспокоила также слабость румынских, итальянских и венгерских войск, державших оборону на правом берегу Дона и прикрывавших немецкий тыл. Красная Армия контратаковала их и легко отбросила назад в целом ряде мест, захватив на реке плацдармы, которые позже сыграют исключительно важную роль.
Офицеры советской разведки уже собирали материалы об этих союзниках вермахта. Многих итальянских солдат мобилизовали насильно, а некоторых даже доставляли «в кандалах». Румынским солдатам, как выяснила русская разведка, их офицеры обещали «после войны земли в Трансильвании и Украине». При этом солдаты получали мизерное жалованье, всего шестьдесят лей в месяц, а их суточный паек составлял полкотелка горячей еды и 300–400 г хлеба. Они ненавидели членов «железной гвардии», сражавшихся в их рядах – те шпионили и доносили на солдат. Деморализация Третьей и Четвертой румынских армий была взята на заметку в Москве.
Судьбы фронтов под Сталинградом, на Кавказе и в Египте были тесно связаны. Растянутые на такой огромной территории войска вермахта, чрезмерно полагающиеся на слабых союзников, были теперь обречены на потерю своего самого большого преимущества, Bewegungskrieg – маневренной войны. Эпоха головокружительных успехов Германии подходила к концу, поскольку немцы наконец потеряли инициативу. Фюрер в своей ставке, как и Роммель в Северной Африке, не мог более ожидать невозможного от измученных войск и крайне ненадежных коммуникаций. Гитлер начал подозревать, что апогей экспансии Третьего рейха уже пройден. И теперь он еще более утвердился в решимости не позволить ни одному из своих генералов отступить.
Глава 23
Ответные удары на Тихом океане
Июль 1942–январь 1943 гг.
После принятия в июле 1942 г. решения об отсрочке операции по форсированию Ла-Манша и вторжении вместо этого во Французскую Северную Африку, адмирал Кинг воспользовался возможностью укрепить американские позиции на Тихом океане. Он намеревался, насколько это было возможно, вести войну против Японии при главенствующей роли ВМС США и использовать Корпус морской пехоты США для высадки десантов в ходе наступательных операций. Сухопутные войска планировали направить в регион части и соединения общей численностью до 300 тыс. солдат и офицеров, большинство из которых должно было поступить под командование генерала Дугласа Макартура, отвечавшего за действия американских войск в юго-западной части Тихоокеанского региона. Штаб Макартура располагался в Австралии. Кинг не разделял восхищения американской общественности Макартуром – сам он терпеть его не мог. Даже бывший протеже Макартура, генерал Эйзенхауэр, сожалел о том, что Макартура эвакуировали с Филиппин.
Макартур вел себя так, будто он вице-король вооруженных сил, и повсюду его сопровождала целая свита льстецов-штабистов, прозванных «Батаанской бандой». В отличие от скромного адмирала Нимица, отличающийся суровой красотой Макартур был мастером саморекламы. Он любил фотографироваться с дымящейся трубкой из кукурузного початка, устремив взор в тихоокеанские дали. На пожелания своих начальников-политиков, которыми на тот момент были демократы, он обращал мало внимания. Рузвельта презирал и в 1944 г. всерьез подумывал выставить против него свою кандидатуру на президентских выборах. Лидеры республиканцев хотели, чтобы Макартур, придерживающийся крайне правых взглядов, был назначен Верховным главнокомандующим и армией, и флотом. Одна мысль о том, что генерал с такими диктаторскими замашками будет вмешиваться в действия флота, приводила адмирала Кинга в ужас.
По инициативе Рузвельта Дальний Восток был разделен на две сферы ответственности. Англичанам надлежало отвечать за Китай, Бирму и Индию, которые в англоязычной прессе и документах обычно называли сокращенно «CBI», хотя Китай по существу входил в зону интересов США. Американцы же должны были возглавлять операции на Тихом океане и в Южно-Китайском море, а также обеспечивать оборону Австралии и Новой Зеландии. Правительства двух британских доминионов были далеко не в восторге от соглашения, которое лишало их слова в вопросах стратегии, потому что Комитет начальников штабов (КНШ) в Вашингтоне не собирался утруждать себя консультациями с союзниками. В апреле 1942 г. был создан Тихоокеанский военный совет, состоящий из представителей заинтересованных стран, но смысл этого органа заключался только в том, чтобы позволить китайцам, голландцам, австралийцам и прочим «выпускать пар» и не более того.
С января 1942 г., когда японцы захватили Рабаул, порт на острове Новая Британия, и превратили его в крупную военно-морскую и военно-воздушную базу, главной заботой союзников стала оборона Австралии. Под угрозой оказался морской путь из США в Австралию. Все сходились во мнении о необходимости активных действий, но разгорелся бесплодный спор о том, под чьим командованием должны проходить операции в регионе: Макартура или адмирала Нимица, главнокомандующего вооруженными силами США на Тихом океане. В мае японцы попытались было захватить Порт-Морсби на южном побережье Папуа–Новой Гвинеи, но после довольно беспорядочного сражения в Коралловом море эту попытку им пришлось отложить на будущее. Но японцы захватили порт Тулаги на Соломоновых островах, расположенных восточнее. Главной целью для американцев был Рабаул, и Макартур хотел атаковать его немедленно. Однако ВМС США настаивали на том, что необходимо сначала закрепиться на южных Соломоновых островах, и лишь потом попытаться вернуть этот порт. Меньше всего Нимиц хотел, чтобы Макартур бросил 1-ю дивизию морской пехоты против Рабаула и подверг риску десантные корабли в водах, над которыми господствовала японская авиация.
Разведданные, полученные от приносивших существенную пользу групп австралийских «прибрежных наблюдателей», скрывавшихся с радиопередатчиками на островах, говорили о том, что японцы строят аэродром на Гуадалканале, у юго-восточной оконечности Соломоновых островов. Но вечером 21 июля, пока американцы готовили вторжение 1-й дивизии морской пехоты на Тулаги и Гуадалканал, а Макартур переводил свой штаб из Мельбурна в Брисбен, пришло известие о высадке японских войск численностью 16 тыс. человек в Буне, на северном побережье Папуа. Они явно имели целью захват Порт-Морсби на южном берегу в качестве опорного пункта для последующего нападения на Австралию.
Японцы быстро закрепились на плацдарме, а затем начали продвигаться вперед по Кокодскому тракту. Эта дорога петляла по густым джунглям, а дальше – через хребет Оуэн-Стэнли с высотами более 4 тыс. м. Значительно уступавшие японцам в численности австралийцы отступали, мужественно ведя арьергардные бои с противником, замедляя продвижение японцев вперед. Обе стороны страдали в условиях высокой влажности тропических горных лесов, а также от дизентерии, тифа, малярии и лихорадки денге. Поросшие густыми джунглями склоны гор были так круты, что колени и голени одновременно и болели, и слабели.
