Не веря в то, что немцы отошли, войска союзников не торопились выдвигаться к перевалу Кассерин. Там повсюду стояли сожженные танки, покореженные останки разбившихся самолетов, валялось множество трупов. Увидев, как тунисцы обшаривают убитых, американцы открыли огонь из автоматов Томпсона – иногда на поражение, а чаще для того, чтобы их разогнать. II корпус Фреденхолла потерял более 6 тыс. человек, 183 танка, 104 полугусеничных бронетранспортера, более 200 полевых орудий и 500 различных автомашин. Это было суровое крещение огнем, которое усугубили путаные команды сверху. Американские солдаты стреляли по собственным самолетам, уничтожив или повредив 39 из них, а эскадрильи союзников атаковали не те цели. 22 февраля группа американских «летающих крепостей» Б-17 вместо перевала Кассерин разбомбила аэродром англичан.
Хотя Роммель через голову генерала фон Арнима и был назначен командовать армейской группой «Африка», он слишком поздно узнал о другой наступательной операции, планируемой Кессельрингом далее к северу, под названием «Бычья голова». Ее не начинали до 26 февраля, хотя операцию надлежало скоординировать с атаками в районе Кассерина на предыдущей неделе. В ходе этой операции потери немцев были куда более значительными, чем у англичан, к тому же в этот раз немцы потеряли большую часть своих танков.
Итальянское верховное командование, Comando Supremo, которому Гитлер позволил в интересах единства снова осуществлять командование войсками стран «Оси», запретило Роммелю отступать с «линии Марета». Прекрасно зная, что Монтгомери готовит наступление, Роммель решил провести превентивную атаку, но перехваты Ultra дали всю необходимую англичанам информацию. Монтгомери быстро перебросил в находящийся под угрозой сектор артиллерию и танки и умело их замаскировал. 6 марта, когда немцы начали наступление, они тут же попали в зону смертельного огня: туда было направлено огромное количество артиллерийских стволов. Роммель потерял 52 танка и 630 человек. Кессельринг и Роммель несправедливо подозревали итальянцев в том, что те выдали противнику план наступления.
Роммель, страдавший от желтухи и абсолютно к этому времени нервно истощенный человек, чувствовал, что ему пора вернуться в Германию на лечение и отдых. 9 мая он навсегда покинул Северную Африку. На следующий вечер его принял Гитлер в ставке Werwolf под Винницей на Украине. Гитлер отказался слушать доводы в пользу того, что армейская группа «Африка» должна быть отведена через Средиземное море для защиты Италии. Он даже отверг план сокращения фронта в Тунисе. Роммелю, которого он теперь считал пораженцем, было приказано отправляться в отпуск для поправки здоровья.
Паттон, огорченный бездействием в Марокко, и тем, как англичане ведут войну в Северной Африке, в то время написал: «Лично я хотел бы выйти и убить кого-нибудь». Наконец-то его молитвы вступить в бой с врагом были услышаны. На второй неделе марта Эйзенхауэр послал его с генерал-майором Омаром Н. Брэдли в качестве заместителя принять дела у Фреденхолла. Эйзенхауэр снял с должностей и ряд других офицеров. Александер хотел избавиться от Андерсона, но Монтгомери не отпустил того единственного человека, которого Александер хотел видеть новым командующим Первой армией.
Паттон же, не теряя времени, занялся укреплением дисциплины во II корпусе, начиная с отдания чести и приведения в порядок обмундирования. Корпус был в ужасе от нового командира, и военную полицию прозвали «гестапо Паттона». Паттон пришел в ужас от числа солдат, эвакуированных в тыл по причине боевой усталости. Он был также вне себя, узнав, что ему не приказали прорываться к морю и отрезать танковую армию Роммеля (к этому времени переименованную в Первую итальянскую армию) от войск генерала Арнима на севере. Вместо этого ему приказали просто угрожать противнику с фланга, чтобы помочь Монтгомери. Паттон подозревал, что Монтгомери жаждет всей славы, однако в действительности Александер, шокированный разгромом при Кассерине, все еще не доверял американцам.
Паттон мог утешиться продвижением по службе – тремя звездочками генерал-лейтенанта. Понимая по-своему полученные приказы, он продвигал свои дивизии вперед, вновь занял Гафсу и направился к горному массиву Восточный Дорсаль, который господствовал над равниной до самого моря. Когда 10-я немецкая танковая дивизия попыталась оттеснить 1-ю пехотную дивизию Паттона с высот Эль-Геттар, она попала в настоящую мясорубку и потеряла половину оставшихся танков.
Монтгомери решил направить ХХХ корпус для атаки в лоб на «линию Марета», чтобы сковать силы противника, обходя его тем временем с фланга в юго-западном направлении протяженным маневром новозеландцев Фрейберга, которым были приданы танки. Но немцам стало известно об этом «длинном хуке слева», поэтому 20 марта атака 50-й новозеландской дивизии окончилась настоящей катастрофой. Монтгомери, преждевременно решивший, что операция обречена на успех, пришел в ужас от происшедшего, но быстро оправившись, послал в обход X корпус под командованием генерала Хоррокса на помощь новозеландцам, атакуя в направлении побережья, более чем в тридцати километрах за «линией Марета». Одновременно с этим он послал индийскую 4-ю дивизию ударить во фланг противнику, но уже гораздо ближе. 26 марта новозеландцы и танковые бригады Хоррокса вместе устремились вперед, прорвав слабую оборону немцев в ущелье Тебага. Генерал Джованни Мессе, командующий Первой итальянской армией, быстро отвел свои войска дальше по побережью, по направлению к городу Тунису. Хоть это и был определенный успех, но войскам «Оси» опять удалось ускользнуть.
Английские ВВС постоянно совершали налеты на отступающие войска противника. Одной из жертв такого налета стал полковник граф Клаус Шенк фон Штауффенберг, потерявший руку и глаз при атаке истребителя с бреющего полета. 7 апреля части Первой и Восьмой армий соединились. Они сильно отличались друг от друга. Ветераны пустыни в своих видавших виды песочного цвета танках и грузовиках демонстрировали заметную беспечность, не говоря уже о неуважении к уставной форме. В той войне, на которой они воевали, временами может и очень жестокой, было больше уважения к жизни военнопленных и не было больших потерь среди мирного населения в почти безлюдной пустыне. Местное берберское племя сенусси смогло уйти от тех мест, где проходили самые тяжелые бои, хотя многим из них и их верблюдам оторвало ноги на минных полях.
Первая армия, которая вела боевые действия в основном в удаленной части Атласских гор, принимала участие в гораздо более грязной войне. Тот шок, который испытали слишком самоуверенные, но необстрелянные части союзников, когда столкнулись в бою с опытными немецкими танковыми и моторизованными частями, был поистине чудовищным. Это привело к большому количеству психологически травмированных солдат и офицеров, но большинство стало быстро ожесточаться, включив механизм выживания. Некоторые совершенно потеряли человеческий облик, садистски убивая пленных и беспорядочно стреляя по арабам-тунисцам ради развлечения – как в ярмарочном тире, где всадники на верблюдах были легкими целями. Англичане были в целом более дисциплинированными, но тоже подвержены расовым предрассудкам. Очень немногие солдаты союзных войск хорошо относились к местным жителям. Французские войска были не лучше. По иронии судьбы, солдаты и офицеры бывшей вишистской армии хотели отомстить арабским подданным, которые зачастую сотрудничали с немцами – в основном из-за антиеврейской политики нацистов. Несмотря на то, что кампания шла к победному завершению, отношения между тремя союзниками ухудшились. Британское высокомерие усиливало англофобию многих американских офицеров.
