Постоянное соперничество между сатрапами Гитлера на Востоке превзошло даже то, что имело место в самой Германии между нацистской партией и различными органами государственной власти. Альфред Розенберг был назначен министром по делам восточных территорий, но ему препятствовали на каждом шагу. Над его Ostministerium насмехались – отчасти потому, что Розенберг был одним из немногих чиновников, желавших привлечь бывшие советские народы к войне против большевизма. Геринг, в ведении которого была военная экономика, просто хотел обобрать оккупированные районы и заставить голодать их население, в то время как Гиммлер хотел очистить их путем массового уничтожения, чтобы расчистить дорогу немецкой колонизации. Розенберг, таким образом, не имел никакой власти в вопросах безопасности, поставок продовольствия или экономики, а значит – никакой власти вообще. Он даже не имел власти над Эрихом Кохом, рейхскомиссаром Украины и гауляйтером Восточной Пруссии. Кох, законченный алкоголик, называл местное население «неграми».
«План голодомора», разработанный Гербертом Баке, чтобы уничтожить до тридцати миллионов советских граждан, так и не вышел за рамки плана. Голод был повсеместным, но едва ли он был организованным, как задумывали нацисты. Военачальники уходили от выполнения приказов блокировать города с целью заставить население голодать, потому что вермахту для выполнения работ требовались живые советские рабочие в большом количестве. Идея Баке об обеспечении продовольствием как рейха, так и вермахта на Восточном фронте из местных ресурсов, обернулась еще большим провалом. Сельское хозяйство в украинской «житнице» было практически развалено из-за советской тактики выжженной земли, военных разрушений, гибели местного населения, эвакуации тракторов и деятельности партизан. «Жить с земли» для вермахта означало захватывать корма и зерно и забивать скот и птицу, не задумываясь о будущих поставках, не говоря уже о выживании крестьян, которые все это производили. Нехватка подвижного состава на железных дорогах и автотранспорта приводила к тому, что большая часть даже имеющегося продовольствия не распределялась эффективно.
Нацистские представления о будущем являлись не более чем беспочвенными фантазиями. Генеральный план «Ост» предусматривал Германскую империю, доходящую до Урала: с автобанами, связывающими новые города, города-спутники и образцовые деревни, фермы с вооруженными колонистами и рабами-недочеловеками (Untermenschen), обрабатывающими поля. Гиммлер мечтал об уютных немецких колониях с садами и огородами, созданными на местах расстрелов, проводившихся его айнзатцгруппами СС. А для обустройства центра отдыха Крым, переименованный в Gotengau («область готов»), должен был стать немецкой Ривьерой. Главная проблема заключалась в том, как найти достаточное количество «заново германизируемых» людей, чтобы заселить восточные земли. Очень немногие датчане, голландцы и норвежцы готовы были переселиться добровольно. Была даже безумная идея отправить славян в Бразилию, а вместо них перевезти на Восток немецких поселенцев из штата Санта-Катарина. К моменту разгрома под Сталинградом и отступления с Кавказа стало ясно, как далеко было до такого количества немцев – настоящих, «переделанных» или «назначенных», – чтобы выполнить план в 120 млн переселенцев и таким образом удовлетворить желания Гитлера и Гиммлера.
Этнические чистки и перемещение населения по всей Центральной Европе были не только жестокими, но и невероятно расточительными с точки зрения людских и материальных ресурсов – и это тогда, когда решался исход войны. Колонисты оказались не в состоянии обрабатывать землю так, как те, кого они заменили, и поэтому производство сельхозпродуктов катастрофически сократилось.
Перегруженная немецкая военная машина оказалась в ужасном состоянии отчаянной нехватки рабочей силы, поэтому Фриц Заукель, служивший при министре вооружений Альберте Шпеере, разъезжал по оккупированным территориям и странам, чтобы набрать пять миллионов рабочих для фабрик, шахт, металлургических заводов и ферм. Рейх покрылся оспинами лагерей, вместивших эту разбухшую массу рабов. Гражданские немцы косо и со страхом поглядывали на иностранцев, видя в них внутреннего врага. Нацистская верхушка с тревогой осознавала этот парадокс: сначала она сократила собственное «расово нежелательное» население, а теперь завозила сотни тысяч такого же населения в саму Германию.
Высокопоставленные нацистские чиновники долго обещали «экономическую зону Великой Германии» и Европейский экономический союз, которые поднимут уровень жизни, но противоречивая политика и неизбежная эксплуатация зависимых стран привели к противоположному результату. Завоеванные страны были вынуждены оплачивать расходы на их оккупацию немецкими войсками. Многие компании получили выгоду от тесного сотрудничества со своими новыми хозяевами, но почти во всех странах, за исключением полунезависимой Дании, население в целом стало гораздо беднее. Большинство стран Западной Европы было вынуждено отдавать от четверти до трети всех своих доходов, а Германия отбирала у них еще и большую часть продукции сельского хозяйства, чтобы не голодали сами немцы. В оккупированных странах это привело к безудержному росту черного рынка и головокружительному росту инфляции.
Почти с самого начала Черчилль возлагал большие надежды на то, что недовольство европейцев нацистской оккупацией перерастет в открытые восстания. В мае 1940 г. он назначил д-ра Хью Далтона, богатого социалиста, министром экономической войны и поручил ему курировать УСО. Далтон не был популярен в лейбористской партии, но как человек, выступавший против политики умиротворения Германии, он много сделал в конце 1930-х годов, чтобы сдвинуть ее с пацифистских позиций. Долгое время он был большим поклонником Черчилля, хотя премьер-министр не отвечал ему взаимностью. Черчилль не мог «выносить его громкий голос и бегающие глаза», и говорил о сэре Роберте Ванситтарте, постоянном заместителе министра иностранных дел в 1930-х годах: «Необыкновенный человек Ван! Он на самом деле любит доктора Далтона».
Далтон, горячий поклонник поляков, привлек на службу в свою организацию полковника Колина Габбинса, который был офицером связи при польской армии во время боев 1939 года. Позже Габбинс возглавит УСО. Польское движение Сопротивления было источником вдохновения для Управления. Даже после капитуляции страны, в конце сентября 1939 г., польские солдаты продолжали сражаться в районе Кельце под командованием майора Генрика Добрянского до мая 1940 г., а другие продолжали сопротивление в районе города Сандомир в верховьях Вислы. В УСО был создан польский отдел, но его роль сводилась к тому, чтобы просто сотрудничать с Шестым бюро польской армии в Лондоне и обеспечивать необходимую поддержку. В оккупированную Польшу не направляли никаких боевых групп с каким-либо заданием, и в результате поляки занимались всем сами. После того как польские летчики внесли большой вклад в Битву за Британию, Управлению специальных операций удалось убедить Королевские ВВС оборудовать бомбардировщики «уитли» дополнительными топливными баками, чтобы они могли совершать дальние перелеты с возвращением на базу в Шотландии. Первая парашютная высадка польских связных состоялась 15 февраля 1941 г. Были также разработаны контейнеры на парашютах для сброса оружия и взрывчатки польским подпольным формированиям, которые вскоре стали называть Армией Крайовой (АК), то есть «Внутренней армией».
