Сознательно или нет, но Гитлер сделал все, чтобы сжечь все мосты. Иного выхода, кроме победы или полного уничтожения, для него не существовало. Если раньше он обещал неизбежную победу нацизма, то теперь абсолютно бесстыдно мог пугать немцев ужасами поражения, не допуская никаких изменений и не признавая своей ответственности за возникшее катастрофическое положение. В недавних неудачах Гитлер винил вероломных французов в Северной Африке и еще менее надежных итальянцев, а также отсталых генералов вермахта, которые не имели нацистской убежденности и не выполняли его приказы.
В редкие минуты просветления Гитлер, казалось, предвидел, чем закончится война. Он, во всяком случае, был последователен в своих социал-дарвинистских убеждениях о примате силы. После Сталинградской битвы он стал применять это понятие и к своим согражданам. Он говорил Геббельсу, что «если немецкий народ оказался слаб, то не заслуживает ничего другого, как только быть уничтоженным более сильными народами, и жалеть его не стоит». Чем ближе было падение рейха, тем чаще фюрер возвращался к этой мысли.
Глава 36
Советское весеннее наступление
Январь–апрель 1944 г.
4 января 1944 г. генерал-фельдмаршал фон Манштейн прилетел в Wolf-sschanze, чтобы подчеркнуть угрозу, нависшую над Группой армий «Юг», которой он командовал. Четвертой танковой армии, находившейся между Винницей и Бердичевом, грозило полное уничтожение. Из-за этого образовалась бы огромная брешь между его войсками и войсками Группы армий «Центр». Единственным выходом было отвести войска из Крыма и излучины Днепра.
Гитлер не хотел об этом и слышать. Потеря Крыма грозила лишить его поддержки Румынии и Болгарии, и нельзя было отводить войска с севера, потому что это могло подстегнуть к выходу из войны финнов. Он утверждал, что в стане союзников было столько разногласий, что их альянс скоро должен был развалиться. Нужно было некоторое время продержаться. Манштейн попросил о личной встрече с Гитлером. Кроме них на ней присутствовал лишь генерал Курт Цейцлер – начальник генштаба сухопутных войск. Гитлер очень ясно предчувствовал, что его ждало, и это ему не нравилось. Манштейн снова посоветовал, чтобы Гитлер передал командование Восточным фронтом ему. Памятуя о том, что ставка фюрера всегда запрещала отступление, пока не становилось слишком поздно, Манштейн отметил, что некоторые проблемы в штабе возникают от того, как им управляли. «Даже я не могу заставить фельдмаршалов подчиняться! – возразил с холодной яростью Гитлер. – Уж не считаете ли Вы, что, скажем, Вам они подчинялись бы с большей готовностью?» На что Манштейн возразил: от исполнения приказов фюрера никто не уклонялся. Последнее слово осталось за ним, так как Гитлер немедля прервал встречу. Своим избытком ума Манштейн добился лишь того, что Гитлер окончательно перестал ему доверять. Его дни на посту командующего Группой армий «Юг» были сочтены.
В январе 1944 г., даже потеряв 4,2 млн человек, вермахт был на пике своей мобилизационной мощи, поставив под ружье 9,5 млн человек. На Восточном фронте находились чуть менее 2,5 млн., усиленные 700 тыс. солдат стран-сателлитов – всего чуть-чуть больше, чем перед началом операции «Барбаросса» двумя с половиной годами ранее. Но не следует полагаться на голые цифры. Немецкая армия была уже совсем не той армией, которая вторглась в СССР в 1941 г. В среднем она теряла по одному полку в день, причем в боях гибли многие из лучших младших офицеров и унтер-офицеров. Номинальная численность поддерживалась принудительной мобилизацией в армию и войска СС поляков, чехов, эльзасцев и фольксдойче. Около 10–20 % личного состава дивизий составляли Hiwi. Другим существенным отличием было то, что немецкая армия уже не могла рассчитывать на эффективную поддержку люфтваффе, чьи основные силы были отозваны в рейх для защиты от бомбардировок.
С другой стороны, Красная Армия насчитывала 6,4 млн человек, и почти все они находились на Восточном фронте. Кроме того, на ее стороне было значительное превосходство в танках, артиллерии и авиации. Правда, Советский Союз, подкошенный потерями за предыдущие два года и массовой мобилизацией в военную промышленность, тоже испытывал нехватку людских ресурсов. Многие стрелковые дивизии сократились до 2 тыс. человек и менее. Но главное – Красная Армия стала несравнимо более организованной и эффективной, чем во время поражений 1941 г. Парализующий страх перед НКВД сменился смелой инициативой и даже склонностью к экспериментам. Первоочередные задачи СССР на начало 1944 г. были ясны: оттеснить немцев от Ленинграда, вернуть Белоруссию и освободить оставшуюся часть Украины.
После успешной Житомирско-Бердичевской операции, проведенной Первым Украинским фронтом под командованием Ватутина, который отбил все контратаки Манштейна, представитель Ставки маршал Жуков планировал ликвидировать мощный выступ немецких войск на Днепре в районе Корсуня. 24 января XI и XXXXII корпуса, на отвод которых Гитлер не дал Манштейну разрешения, были застигнуты врасплох и отрезаны от немецких основных сил 5-й гвардейской танковой армией и 6-й танковой армией 2-го Украинского фронта под командованием Конева. Манштейн, наученный горьким опытом Сталинграда, твердо решил освободить попавшие в окружение войска и стянул четыре танковые дивизии.
Давний соперник Жукова генерал Конев с таким же рвением стремился уничтожить оказавшиеся в котле четыре пехотные дивизии и 5-ю моторизованную дивизию СС Wiking, прежде чем к ним подоспеет помощь. Конев, у которого, по словам сына Берии, «были злобные глазки, бритая, похожая на тыкву голова и самодовольное лицо», был совершенно беспощаден. Он приказал 2-й воздушной армии, оказывавшей поддержку его войскам с воздуха, засыпать зажигательными бомбами деревянные здания в городах и селах внутри Черкасского мешка. Это должно было выгнать голодных немцев на лютый мороз.
17 февраля немецкие войска предприняли попытку вырваться из окружения, пробираясь по глубокому снегу. Конев был готов к этому и захлопнул ловушку. Широкие гусеницы «тридцатьчетверок» позволяли им преодолевать снежные заносы. Танки преследовали ослабленную немецкую пехоту, давя ее гусеницами. Затем в бой пошли кавалеристы на маленьких казацких лошадях, отрубая саблями поднятые вверх руки тех немецких солдат, кто пытался сдаться. Утверждают, что только за один этот день погибло около 20 тыс. немцев. Сталин остался под таким впечатлением от коневской мести, что присвоил ему звание маршала. Ватутин тоже, наверное, получил бы повышение, если бы не покушение со стороны украинских националистов 29 февраля, в результате которого он был смертельно ранен. Командование Первым Украинским фронтом принял Жуков, который продолжил наступление на северный фланг Группы армий «Юг», в то время как Третий Украинский фронт Малиновского и Четвертый Украинский Толбухина крушили и оттесняли немецкие войска в излучине Днепра.
Еще меньше Гитлеру хотелось обдумывать планы отступления из-под Ленинграда. Всякие надежды уничтожить «колыбель большевизма» давно развеялись, но он опасался, что отход даст финнам желанный предлог для заключения мира с Советским Союзом. Его солдаты не понимали, зачем их держат среди этих топей, особенно когда пошли слухи о стремительном наступлении Красной Армии на юге.
