Генерал Макартур был самовлюбленным человеком, заботившимся только о своей раздутой славе. Он не скрывал своего презрения к президенту, которого считал едва ли не коммунистом. Не видел он и причин признавать командование над собой генерала Джорджа С. Маршалла, и ему очень не нравилось, что адмирал Нимиц не был в его подчинении. Но в тот момент Макартур точно знал, что необходимо сделать, чтобы отстоять свою власть и престиж, даже если для этого надо смирить гордыню и подыграть Франклину Делано Рузвельту.
Макартур считал это совещание политически мотивированным, так как Рузвельту необходимо было сыграть роль Верховного главнокомандующего до президентских выборов, которые должны были состояться в ноябре. К счастью, завоевание Макартуром Папуа – Новой Гвинеи прошло намного успешнее, чем он рассчитывал, и теперь его войска прочно закрепились в городе Голландия (ныне Джаяпура). Наступал момент для того, чтобы настаивать на личной цели – отвоевании Филиппин, куда он обещал вернуться. «Там меня ждут», – торжественно заявил Макартур прессе. Тот факт, что из числа высшего командования вооруженных сил США и начальников штабов только он один выступал за полное освобождение Филиппин, его нисколько не смущал. Остальные подозревали, что он чувствовал угрызения совести после отступления из Коррехидора и с Батаана, пусть и по приказу президента. Но Филиппины составляли важную часть его жизни, не говоря уже о личных доходах: его друг Мануэль Кесон, президент Филиппин, подарил ему 500 тыс. долларов.
Некоторые из его коллег соглашались с мыслью Макартура освободить Лусон, главный остров Филиппин: вслед за этим легче было сражаться за Формозу, а такой шаг увязывался с использованием Китая как основной базы для бомбардировок Японии. Другие американские военачальники, особенно адмирал Кинг, возражали, утверждая, что нужно миновать Лусон и двигаться прямо на Формозу.
Макартур, используя уговоры и тактику бульдозера, сумел уговорить Рузвельта, что освободить Филиппины необходимо, хотя бы из соображений престижа. Рузвельт позволил себя уговорить, зная, что на этапе подготовки к ноябрьским выборам отказ будет плохо воспринят прессой и американской общественностью. Некоторые утверждают, что имела место тайная договоренность: Филиппины в обмен на то, что Макартур не будет выступать против него во время президентских выборов. С другой стороны, генерал Маршалл и командующий авиацией сухопутных войск Арнольд знали, что любимый проект Макартура никак не приблизит окончание войны на Тихом океане. После того как американские войска захватили Марианские острова, они теперь имели авиабазы для ударов по Японии. А только что появившиеся в прессе подробности «марша смерти» военнопленных в Батаане вызвали целую волну призывов к бомбардировке Японии.
В конце концов, после того как адмирал Халси нанес серию ударов по Филиппинам силами своего Третьего флота при поддержке авианосцев Мичера, Комитет начальников штабов на совещании, проходившем в Октагоне, в Квебеке, согласился разрешить Макартуру приступить к операции по освобождению Филиппин. Наступление должно было начаться в октябре с острова Лейте в северо-западной части Филиппин. Были отменены все другие предварительные операции, за одним исключением – захват острова Пелелиу в архипелаге Палау, примерно в 800 км к востоку от Лейте. От вторжения на Формозу отказались по ряду причин, одной из которых была катастрофическая ситуация, сложившаяся в материковом Китае, где продолжалось японское наступление «Ити-Го».
Тем, кто вел в основном морскую войну на другом конце света, было трудно представить себе те драматические события, которые разворачивались на тот момент в Париже и Варшаве, точно также, как невозможно было себе вообразить пальмы, мангровые болота и синий океан тем, кто схватился в смертельной битве с нацизмом в континентальной Европе.
Ожесточенные бои на островах с японскими солдатами, которые воевали до последнего и отказывались сдаваться в плен, заставили американское командование задуматься об использовании отравляющих газов для атак на доты и туннели, в которых засели японцы, но эта идея была отвергнута Рузвельтом. В целом флот США уже приспособился определять, какие архипелаги и атоллы надо обходить при продвижении по Тихому океану. Хорошо зная об отчаянном положении японцев на отрезанных от внешнего мира островах, американцы просто оставляли их умирать с голоду.
Блокада Японии американскими подлодками оказала сокрушительное действие. Япония только начала создавать систему караванов, ей не хватало транспортных судов. Это произошло в основном потому, что Императорские ВМС предпочитали тратить средства на строительство больших военных кораблей. Японским войскам, которые Генеральный штаб в Токио бросил на произвол судьбы, было запрещено сдаваться. Им просто приказали перейти на «самообеспечение», т. е. они впредь не будут получать никакого снабжения продовольствием и боеприпасами и ждать помощи им также не имеет смысла. По различным оценкам, 60 процентов из 1,74 млн японских солдат, погибших на войне, умерли от болезней и голода. Каким бы ни был масштаб их военных преступлений против иностранцев, руководство генштаба следовало обвинить в преступлениях против собственных солдат, но в таком конформистском обществе это было просто немыслимо.
Японские солдаты отбирали продукты у местного населения, где могли, но в сельской местности людям часто удавалось ради выживания хитро прятать продукты. Население в городах и деревнях страдало значительно больше, так же как и угнанные японской армией на принудительные работы местные жители, и военнопленные из союзных войск. Японские солдаты и офицеры прибегали к каннибализму, причем поедали не только трупы врагов. Человеческая плоть рассматривалась, как необходимый источник пищи, и для ее добычи отправлялись «группы охотников». В Новой Гвинее они убивали, разделывали и поедали местных жителей и рабов, а также большое количество австралийских и американских военнопленных, которых называли «белыми свиньями», в отличие от азиатских «черных свиней». Японцы готовили и съедали мясо, мозг и печень своих жертв. Хотя командиры запрещали им есть собственных мертвецов, запреты их не останавливали. При случае они выбирали товарища, особенно из тех, кто отказывался вместе с ними есть человечину, или захватывали солдата из другой части. Японские солдаты, которые позже оказались отрезанными от основных частей на Филиппинах, признавались, что «боялись больше не партизан, а своих товарищей».
Японские реквизиции продовольствия и вмешательство в сельское хозяйство уже привели к голоду в некоторых частях юго-восточной Азии, Голландской Ост-Индии и Филиппин. Опустошительные поборы расстроили сельскохозяйственное производство и не оставляли достаточно посевных семян на следующий сезон. Бирма, которая прежде была крупнейшей рисовой житницей региона, к концу войны едва могла прокормить себя. В Индокитае французские вишистские власти, с согласия японских начальников, устанавливали квоты и твердые цены. Но затем части Императорской армии двигались от села к селу и забирали все до приезда французских чиновников.
На севере Индокитая положение было еще более катастрофическим, потому что местных крестьян заставляли выращивать джут, а поскольку весь урожай отнимали японцы, они не могли получать с юга рис в обмен на свой урожай. Наступивший вследствие этого голод среди крестьян Тонкина унес в 1944 и 1945 гг. жизни более двух миллионов людей. Японцы не оказывали региону помощь главным образом из-за того, что там росла поддержка коммунистического Вьетминя (Лиги независимости Вьетнама) под руководством Хо Ши Мина. Американское Управление стратегических служб (УСС) оказывало им помощь и вооружало, что с учетом развития событий в последующие десятилетия выглядит довольно курьезно. Рузвельт, с согласия Сталина на Тегеранской конференции, решил не позволить французам снова овладеть колонией, но эта политика умерла вместе с президентом незадолго до окончания войны в Европе.
