15 сентября американский десант начал высадку на побережье, которой предшествовали обстрел из орудий главного калибра с линкоров, стоящих у побережья, а также атаки пикирующих бомбардировщиков с авианосцев. Открылись круглые носы десантных кораблей, и оттуда высыпалось несколько сот машин-амфибий с морской пехотой. Пелелиу, менее восьми километров в длину и менее трех в ширину, на карте был похож на голову крокодила со слегка раскрытой пастью. На северо-западе острова тянулись острые коралловые холмы, в плоском центре находился аэродром, а на юго-востоке – мангровые болота. Остров был окружен коралловыми рифами, что делало невозможным использование десантных кораблей. Их могли пройти только амфибии.
Для морских пехотинцев, которые сражались уже на многих островах, Пелелиу стал самым трудным. Стояла страшная жара, иногда доходящая до 46 градусов. Вода во флягах была, как из закипевшего чайника, но ее все равно пили. Жажда и обезвоживание были главной проблемой. На острове настолько не хватало воды, что на кораблях заполняли водой грязные старые бочки из-под бензина и перевозили на берег. Содержимое отдавало ржавчиной и нефтью, людям от этого становилось плохо, но другой воды не было. От страшной жары в первые сутки многие солдаты теряли сознание после высадки на остров.
Морские пехотинцы с боем дошли до края аэродрома и вскоре услышали рокот приближающихся танков. Вначале они предположили, что танки американские. Когда же поняли, что это дюжина японских танков, появившихся из неизвестного укрытия, разразился настоящий ад. У солдат с собой не было практически ничего для борьбы с танками, но вскоре подоспевшие «шерманы» и истребители-бомбардировщики превратили старые японские танки в груды дымящегося лома.
Морские пехотинцы, высадившись на острове, надеялись, что японцы сразу «устроят банзай», то есть бросятся, как обычно, в массовую самоубийственную атаку, как бывало на других островах. Такой ход событий предсказуемо быстро положил бы конец битве за остров. Но в этот раз противник изменил тактику. Окапываться в твердых кораллах было невозможно. Что еще хуже, при взрывах снарядов острые куски кораллов разлетались во все стороны и значительно увеличивали поражающую способность любого взрыва. Единственным укрытием были воронки от бомб. Раненые лежали везде, а ввиду того, что японские пулеметы простреливали всю местность, эвакуация раненых приводила к новым жертвам. В конце концов один молодой офицер приставил пистолет к голове упирающегося водителя плавающего тягача и заставил его ездить и собирать раненых.
Коралловые рифы, вздымавшиеся на дальнем конце аэродрома и уходившие на северо-восток острова, были изрезаны туннелями, соединявшими естественные пещеры. Японцы закрыли входы в пещеры сдвижными стальными дверями, а внутри установили полевые орудия. Они даже установили в пещерах электрические вентиляторы, чтобы избавляться при стрельбе от пороховых газов. Чтобы вступить с засевшими в пещерах японцами в бой, морским пехотинцам необходимо было сначала пересечь под огнем противника летное поле, а затем захватить блокгауз и воинские казармы, превращенные противником в настоящую крепость из бетона. По мнению многих, битва за Гуадалканал теперь казалась пикником.
Утром 16 сентября четыре батальона морских пехотинцев ринулись в атаку через ничейную землю аэродрома. Солдаты бежали, низко согнувшись, а если в них попадали, неуклюже валились на поле. Но здания были взяты, а оборонявшиеся убиты. Потери 1-й дивизии морской пехоты со времени высадки составили уже более тысячи человек. Однако худшее было еще впереди, когда началась атака на высоту «Кровавый нос» – такое имя дали небольшим коралловым холмам высотой от 60 до 90 метров. В ту ночь им редко удавалось поспать. Под покровом ночи японские солдаты пробирались на американские позиции по одному или парами и убивали пулеметчиков и минометчиков ножами на их огневых позициях или взбирались на верхушки деревьев и привязывались там, чтобы на рассвете действовать как снайперы.
Зачистка холмов «Кровавый нос» стала трудной задачей, в которой основными инструментами являлись гранаты и огнеметы. Пещеры давали японцам возможность вести перекрестный огонь, и бои были настолько тяжелыми, что большую часть острова удалось очистить от врага только к концу сентября. А полностью остров был взят в конце октября. К тому времени потери 1-й дивизии морской пехоты возросли до 6526 человек, в том числе 1252 убитыми. 81-я дивизия, которую пришлось высадить на остров в качестве подкрепления, потеряла 327 человек. Вместо того чтобы втягиваться в такую тяжелую битву, Пелелиу можно было просто обойти, подобно тому, как это сделали со многими другими занятыми японцами островами. Это была одна из немногих ошибок, которые совершил адмирал Нимиц.
Другую ошибку мог совершить адмирал Халси в самом крупном морском сражении за все время войны, но к счастью для Тихоокеанского флота, японское командование не воспользовалось представившейся возможностью. Японцы ожидали атаки на Филиппины и собирались в этом случае дать тут американцам решающее сражение.
Оставшиеся линкоры их Объединенного флота базировались поблизости от основного источника нефти, расположенного в Голландской Ост-Индии. Альтернатив этому источнику было немного: американские субмарины потопили слишком много японских танкеров. Уцелевшие японские авианосцы держались командованием поближе к Японским островам. Адмирал Сигеру Фукудоме на Окинаве, который уже испытал на себе все последствия жуткого удара Третьего флота США в октябре, был в ужасе от уровня потерь среди своих плохо обученных пилотов – в ходе американского рейда было сбито более 500 японских самолетов. Он говорил об этих потерях следующее: «Так много яиц было брошено в каменную стену непобедимого вражеского флота». Тем не менее, стремление японского командования избежать «потери лица» вынудило выдать поражение за победу. Японское командование заявило о двух потопленных вражеских линкорах и одиннадцати авианосцах, хотя у союзников в том сражении два крейсера были всего лишь повреждены. Император Хирохито объявил по этому случаю национальные торжества. Императорские ВМС не сказали правду о сражении и своим коллегам в сухопутных войсках. В результате фельдмаршал Хисаити Тераути решил, что японская армия все-таки сможет удержать острова Лейте и Лусон, а потому предполагал убедить Генеральный штаб изменить планы.
Генерал Макартур, уверенный, что его звездный час близок, отправился на борту американского крейсера Nashville, чтобы присоединиться к флоту десантных кораблей, готовивших высадку Шестой армии. Их прикрывал Седьмой флот вице-адмирала Томаса Кинкейда, в состав которого входило восемнадцать авианосцев сопровождения и шесть старых линкоров. Как и ожидалось, Седьмой флот стали называть «флотом Макартура» Он должен были подойти к острову Лейте с юга. Третий флот под командованием адмирала Халси, в составе шестнадцати авианосцев, шести линкоров и восьмидесяти одного крейсера и эсминца, должен был охранять подходы к острову с северо-востока. В целом ВМС США выделили для проведения операции по захвату острова Лейте 225 новых кораблей.
Ни адмирал Халси, ни адмирал Кинкейд не ожидали, что японское командование сочтет нужным дать им здесь решительный бой. Казалось бы, логика подсказывала, что японцы будут беречь свои войска, чтобы сконцентрировать достаточно сил для обороны главного острова Филиппин – Лусона. Таковы и были вначале планы японского командования, но затем явилась мысль, что высадка американского десанта в любой части Филиппин станет серьезной угрозой отрезать Японию от нефтяных месторождений Явы и Суматры. Императорский генштаб просто не мог игнорировать такую угрозу. Адмирал Халси чувствовал себя настолько уверенно, что даже направил одну авианосную группу для проведения текущего ремонта на новой огромной базе ВМС США в лагуне атолла Улити на Каролинских островах.
