В то воскресенье, оказавшееся последним днем командования генерала Гамелена, французское правительство посетило службу в соборе Нотр-Дам и молилось о божественном вмешательстве. Американский посол Уильям Буллит, франкофил, плакал во время церемонии.
Генерал Вейган, маленький, энергичный, с морщинистым лицом, чем-то похожий на лису, настаивал на том, что должен отоспаться после длительного перелета из Сирии. Выбор этого монархиста во многих отношениях вызывал удивление, поскольку он терпеть не мог Рейно, назначившего его на должность главнокомандующего. Но Рейно, находясь в отчаянном положении, пытался обратиться к победоносным символам времен Первой мировой в лице Петена и Вейгана – последний был в 1918 г. заместителем маршала Фердинанда Фоша, а ныне служил живым напоминанием о триумфе Франции.
В первый день командования Вейгана, понедельник 20 мая, 1-я немецкая танковая дивизия дошла до Амьена, который накануне подвергся массированной бомбардировке. Батальон Королевского Суссекского полка, единственное подразделение войск союзников, обреченно оборонявшее город, был полностью уничтожен. Подразделения Гудериана также захватили плацдарм на берегу реки Сомма и были готовы к следующему этапу наступления.
После этого Гудериан направил 2-ю танковую дивизию, состоявшую из австрийцев, к Аббевилю, который был взят в тот же вечер. А несколькими часами позже один из ее батальонов дошел до побережья. Замысел Манштейна был реализован. Гитлер был вне себя от радости, он с трудом верил в поступавшие сообщения. Все произошло так неожиданно, что командование немецкой армии не могло решить, что ему делать дальше.
На северной стороне «танкового коридора» 7-я танковая дивизия Роммеля наступала на Аррас, но была остановлена батальоном Уэльского гвардейского пехотного полка. Тем вечером генерал Айронсайд добрался до штаба Горта с приказом Черчилля прорваться через «танковый коридор» немцев для соединения с французами на его южной стороне. Однако Горт указал на то, что основная часть его дивизий держит оборону вдоль реки Шельда, и на данном этапе их нельзя было перебрасывать на другие участки фронта. Готовя свое наступление на Аррас силами двух дивизий, он не имел никакой информации о планах французов.
После этого Айронсайд отправился в штаб Бийота. Великан Айронсайд нашел французского генерала абсолютно подавленным, схватил его за лацканы кителя и встряхнул. Бийот в конце концов согласился начать одновременно с англичанами контрнаступление силами двух французских дивизий. Горт в это не очень поверил, и оказался прав. Как утверждал французский офицер связи, генерал Рене Альтмайер, командир V французского корпуса, получив приказ поддержать англичан, просто разрыдался, упав на кровать. На помощь войскам Горта пришли только незначительные силы кавалерийского корпуса генерала Приу.
Целью контрнаступления англичан в районе Арраса был захват участка к югу от города, чтобы отрезать головные части Роммеля от основных сил. Для наступления насобирали 74 танка «матильда» из 4-го и 7-го Королевских танковых полков, два батальона Даремского легкого пехотного полка, несколько подразделений Нортумберлендского стрелкового полка и броневики 12-го уланского полка. И снова обещанные артиллерийская поддержка и авиационное прикрытие так и не были обеспечены. На глазах у Роммеля его пехота и артиллеристы спасались бегством, а только что прибывшая моторизованная дивизия СС Totenkopf («Мертвая голова») ударилась было в панику, но он быстро подтянул и ввел в бой противотанковые и зенитные орудия, которые сразу открыли огонь по неуклюжим танкам «матильда». Сам Роммель едва не погиб в ходе боя, но опасность, которой он подверг себя, действуя в качестве обычного пехотного офицера, фактически спасла немцев от разгрома.
Другая английская колонна добилась большего успеха, несмотря на то, что большинство ее танков вышло из строя еще до начала боя. Немецкие противотанковые снаряды отскакивали от брони тяжелых «матильд», но многие танки вскоре вышли из боя вследствие технических неполадок, успев, однако, нанести значительный урон немецким механизированным частям. При всей храбрости англичан, их контрнаступлению просто не хватило ни войск, ни огневой поддержки, чтобы достичь поставленной цели. Неспособность французов (за исключением доблестной кавалерии Приу) поддержать их убедила английское командование в том, что французская армия потеряла волю к борьбе. Франко-британский союз, к великому разочарованию Черчилля, был обречен на постепенный развал, и дело шло к взаимным подозрениям и обвинениям. Французы предприняли еще одно контрнаступление в направлении Камбре, но оно также не дало заметных результатов.
В то утро основные силы Британского экспедиционного корпуса подверглись сильной атаке вдоль берегов реки Эско, но англичане отразили атаку с большим мужеством. В тот день сразу два человека удостоились награждения Крестом Виктории. Немцы не могли допустить такие потери в живой силе при следующей атаке на позиции англичан, поэтому подвергли английские позиции обстрелу из артиллерийских орудий и минометов. Весь фронт союзников уже трещал по швам и мог в любой момент рухнуть из-за плохого взаимодействия и отсутствия взаимопонимания между командующими, когда во второй половине дня Вейган созвал в Ипре совещание. Он хотел, чтобы англичане отвели свои войска, а потом организовали более мощное наступление через немецкий коридор в направлении реки Сомма. Однако связаться с Гортом не смогли, поэтому он прибыл с большим опозданием. Договоренность Вейгана с королем Бельгии Леопольдом III о том, что его войска не покинут бельгийскую территорию, привела к катастрофе. Все осложнялось еще и гибелью генерала Бийота – его штабной автомобиль врезался в грузовик с беженцами. Генерал Вейган и некоторые другие высокопоставленные французские офицеры позднее высказывали мнение, что Горт специально не приехал на совещание в Ипре, уже тогда тайно готовясь к эвакуации Британского экспедиционного корпуса, хотя доказательств этого утверждения нет.
«Лицо войны ужасно, – писал домой 20-го мая немецкий солдат 269-го пехотного полка. – Города и деревни полностью разрушены, везде разграбленные магазины, ценные вещи вдавлены в землю коваными солдатскими сапогами, повсюду натыкаешься на брошенный скот, а между домами печально бродят собаки… Во Франции мы живем, как боги. Если нам нужно мясо, режем корову и выбираем только лучшие куски, выбрасывая остальное. Спаржа, апельсины, салат, орехи, какао, кофе, масло, ветчина, шоколад, шампанское и вино, коньяк, пиво, табак, сигары и сигареты – всего этого полно. Из-за длинных переходов на марше мы отбиваемся от своих частей – тогда с винтовками в руках мы вламываемся в дома и утоляем голод. Ужасно, да? Но человек привыкает ко всему. Слава Богу, что дома у нас такого не бывает».
«На обочинах дорог стоит огромное количество разбитых и сожженных французских танков и грузовиков, – писал своей жене ефрейтор-артиллерист. – Конечно, среди них есть немного и немецких, но все же таких на удивление очень мало». Некоторые солдаты жаловались на то, как мало у них было работы. «Здесь очень, очень много дивизий, которые не произвели ни одного выстрела, – писал ефрейтор 1-й пехотной дивизии, – а на фронте враг бежит от нас. Французы и англичане, которые были равными нам противниками в Первой мировой войне, сейчас отказываются принять наш вызов. Наши самолеты полностью господствуют в небе. Мы не видели ни одного вражеского самолета, в небе только наши. И представьте себе: такие важные позиции, как Амьен, Лан, высоты Шмен-де-Дам мы заняли за считанные часы. А в прошлую войну за них приходилось драться годами».
