Черчилль и его спутники улетели в Лондон, не питая больше никаких иллюзий, хотя им и удалось добиться обещания, что соглашение о перемирии не будет подписано без консультаций с Англией. Основным вопросом, с точки зрения англичан, было будущее французского флота, а также вопрос о том, будет ли правительство Рейно продолжать вести войну из французской части Северной Африки. Но Вейган и Петен были решительно против этого, будучи уверенными, что в отсутствие правительства Франция будет ввергнута в хаос. Вечером следующего дня, 12 июня, Вейган на совещании кабинета министров, членом которого он не был, открыто потребовал заключения перемирия. Рейно попытался напомнить ему, что Гитлер был не пожилым джентльменом типа Вильгельма I образца 1871-го года, а новым Чингисханом. Этот шаг оказался последней попыткой Рейно повлиять на своего главнокомандующего.
Париж почти полностью опустел. Огромный столб черного дыма поднимался с нефтеперегонного завода «Стандард Ойл», который подожгли по требованию французского генштаба и посольства США, чтобы бензин не попал в руки к немцам. В 1940-м году франко-американские отношения были очень теплыми. Французское руководство настолько доверяло послу США Уильяму Буллиту, что его временно назначили мэром и попросили вести переговоры о сдаче столицы немцам. После того как немецкие офицеры под флагом парламентеров были застрелены у заставы Сен-Дени на северной окраине Парижа, генерал-полковник Георг фон Кюхлер, командующий немецкой Десятой армией, отдал приказ бомбить Париж. Буллит вмешался, и ему удалось спасти Париж от разрушения.
13 июня, когда немцы уже готовились войти в Париж, Черчилль вылетел в Тур на новую встречу. Его худшие опасения подтвердились. По подсказке Вейгана, Рейно спросил, могут ли англичане освободить Францию от ее обязательства не заключать сепаратный мир. Лишь очень немногие, в том числе Жорж Мандель, министр внутренних дел, и очень молодой генерал де Голль были настроены бороться любой ценой. Рейно, хотя и соглашался с ними, был, по словам Спирса, как будто спеленат пораженцами и стал парализованной мумией.
Столкнувшись с требованием сепаратного мира со стороны французов, Черчилль сказал, что понимает их положение. Пораженцы произвольно истолковали его слова как согласие, что он горячо отрицал. Он не был готов освободить французов от их обязательства, до тех пор пока англичане не будут уверены, что немцы никоим образом не смогут захватить французский флот. Флот в руках противника сделал бы перспективу вторжения в Великобританию значительно более реальной. Он требовал, чтобы Рейно вступил в контакт с президентом США Рузвельтом с целью проверить, будут ли готовы США помочь Франции в экстремальных обстоятельствах. Каждый день продолжавшегося сопротивления Франции увеличивал шансы Великобритании подготовиться к наступлению немцев.
В тот же вечер в Шато-де-Канже состоялось заседание Совета министров. Вейган, настаивавший на заключении перемирия, заявил, что коммунисты захватили власть в Париже, а их руководитель Морис Торез взял под контроль Елисейский дворец, что было просто бредом. Мандель тут же позвонил в столицу префекту полиции, и тот подтвердил, что это абсолютно не соответствует действительности. Хотя Вейгану таким образом и закрыли рот, маршал Петен достал из кармана документ и начал читать. Он не только настаивал на перемирии, но и не допускал мысли о том, что правительство уедет из страны. «Я останусь с французским народом, чтобы разделить с ним его боль и страдания». Петен, прервавший теперь свое обычное молчание, объявил о решении содействовать порабощению Франции. Рейно, имевшему поддержку достаточного числа министров и глав Палаты депутатов и Сената, все же не хватило смелости уволить его. Губительный компромисс был достигнут. На следующий день участники соглашения ждали ответа от президента Рузвельта, прежде чем принять окончательное решение о перемирии. Еще через день правительство уехало в Бордо, и начался последний акт трагедии.
Худшие опасения генерала Брука сбылись вскоре после того, как он приземлился в Шербуре. Вечером 13 июня он уже был в штабе Вейгана под Бриаром, но сам Вейган в это время находился на заседании Совета министров в Шато-де-Канже. Брук встретился с ним на следующий день. Вейгана заботил не столько крах армии, сколько то, что его военная карьера не завершилась на высокой ноте. Брук позвонил в Лондон и сообщил, что не согласен с полученным приказом оборонять Бретань силами Второго британского экспедиционного корпуса. Этот план вынашивали де Голль и Черчилль. Генерал Дилл сразу понял, что происходит. Он приостановил отправку во Францию подкреплений. Они с Бруком пришли к согласию о том, что все английские войска, остававшиеся на северо-западе Франции, должны быть отведены в порты Нормандии и Бретани для эвакуации.
Вернувшись в Лондон, Черчилль пришел в ужас от решения Брука. Брук целых полчаса раздраженно объяснял ему по телефону сложившуюся ситуацию. Премьер-министр настаивал на том, что Брук был направлен во Францию, чтобы дать французам почувствовать поддержку со стороны англичан. Брук ответил, что «невозможно заставить труп чувствовать, а французская армия в сущности мертва». Продолжать поддерживать Францию «означало просто бесцельно загубить хорошие войска». Брука рассердило предположение, что он «струсил», и он не отступил от своей точки зрения. В конце концов Черчилль признал, что другого выхода нет.
Немецкие войска все еще были озадачены такой готовностью большинства французских солдат сдаться. «Мы были первыми из тех, кто вступил в один из городов, – писал солдат 62-й пехотной дивизии. – Французские солдаты сидели в барах два дня, ожидая, когда их возьмут в плен. Вот так это было во Франции, и такой была знаменитая “великая нация”».
16 июня маршал Петен заявил, что он подаст в отставку, если правительство немедленно не попытается заключить перемирие. Его убедили дождаться ответа из Лондона. Полученный от президента Рузвельта ответ на отправленный ранее призыв Рейно был полон сочувствия, но не содержал никаких обещаний. Из Лондона генерал де Голль прочитал по телефону предложение, впервые выдвинутое Жаном Монне, которого позднее стали считать отцом идеи общеевропейского единства. В то время он отвечал за закупки вооружений. Великобритания и Франция, предлагал он, должны сформировать объединенное государство с единым военным министерством. Черчилля увлекал этот план, позволявший удержать Францию в войне, Рейно тоже был настроен оптимистично. Но едва он представил этот план на рассмотрение кабинета министров, у большинства план вызвал возмущение и негодование. Петен определил его как «брак с трупом», а другие опасались, что «вероломный Альбион» пытается поглотить их страну и колонии, переживающие момент крайней слабости.
Глубоко удрученный Рейно отправился к президенту Лебрену и вручил прошение об отставке. Он находился на грани нервного срыва. Лебрен пытался убедить его остаться, но Рейно утратил все надежды на возможность сопротивляться заключению перемирия. Он даже порекомендовал предложить маршалу Петену сформировать правительство для заключения перемирия. Лебрен, будучи на стороне Рейно, все же решил поступить так, как он предложил. В 23.00 Петен стал председателем нового Совета министров. Третья Республика была фактически мертва. Некоторые историки, приводя при этом определенные подтверждения, отстаивают тезис, что Третья республика погибла еще в результате внутреннего военного переворота, устроенного Петеном, Вейганом и адмиралом Дарланом, и успешно завершенным 11 июня в Бриаре. Роль Дарлана состояла в том, чтобы сделать невозможным использование французского флота для эвакуации правительства и войск в Северную Африку для продолжения войны.
