Сочетание предельной усталости и страха создавало опасные уровни стресса. Многих каждую ночь мучили кошмары, некоторые летчики не могли перенести такое напряжение. Почти у каждого на каком-то этапе случались «припадки нервного возбуждения», но они заставляли себя держаться. Вместе с тем было немало летчиков, старавшихся избежать участия в боевых вылетах, делая вид, что у них неисправен двигатель. Это замечали после того, как ситуация пару раз повторялась. На принятом в английских ВВС официальном языке это определялось как «неустойчивое моральное состояние», и летчика переводили на обслуживание вылетов.
Большинство английских летчиков-истребителей было не старше двадцати двух лет. Им приходилось очень быстро взрослеть, даже если они все еще могли позволить себе давать друг другу прозвища и шуметь в столовой, как школьники, приводя в изумление своих товарищей постарше. Но когда напор люфтваффе на Англию усилился, а жертвы среди мирных жителей стали множиться, главным чувством у летчиков стала злость.
Немецкие летчики тоже страдали от стресса и крайней усталости. Взлетая с импровизированных и неровных аэродромов Па-де-Кале, они часто становились жертвами аварий. Самолет Me-109 был отличной машиной для опытных летчиков, но для тех, кого спешно выпустили из училища, он представлял собой трудно управляемое чудовище. В отличие от Даудинга, заботившегося о смене и отдыхе для своих эскадрилий, Геринг был безжалостен к летным экипажам, боевой дух которых начал падать из-за все возраставших потерь. Члены экипажей немецких бомбардировщиков жаловались, что «мессершмитты» разворачивались и уходили, оставляя их без прикрытия, но это происходило просто потому, что по расчету горючего немецкие истребители могли находиться в воздухе над Англией не более тридцати минут, а в условиях тяжелого воздушного боя и того меньше.
Летчики же двухмоторных истребителей «мессершмитт» Me-110 несли значительные потери и хотели, чтобы их сопровождали Me-109. Английские летчики, обладавшие стальными нервами, обнаружили, что наилучшим методом ведения боя с этими самолетами является лобовая атака. Разъяренному Герингу даже пришлось отстранить пикирующие бомбардировщики от основных боевых операций после бойни 18 августа. Однако при этом рейхсмаршал, взбодренный необоснованно оптимистичными заявлениями своего начальника разведки, был уверен, что Королевские ВВС вот-вот падут. Он отдал распоряжение усилить атаки на аэродромы. При этом его собственные летчики были подавлены постоянными заверениями в том, что английские ВВС находятся при последнем издыхании, в то время как при каждом боевом вылете они встречали яростное сопротивление противника.
Даудинг предвидел такие изматывающие бои, и главной его заботой был ущерб, наносимый аэродромам. Хотя английские ВВС почти ежедневно сбивали больше немецких самолетов, чем теряли сами, у них на самом деле было меньше самолетов, чем у немцев. Одним из способов решения проблемы было существенное увеличение выпуска истребителей, но потери среди летчиков продолжали беспокоить Даудинга сильнее всего. Его летчики были настолько измотаны, что засыпали во время еды и даже посреди разговора. Эскадрильям истребителей был отдан приказ для снижения уровня потерь не преследовать немецкие самолеты над Ла-Маншем и не реагировать на атаки с бреющего полета небольших групп «мессершмиттов».
Истребительная авиация также страдала от разногласий по поводу тактики. Маршал авиации Траффорд Ли Мэллори, командующий 10-й авиагруппой, дислоцированной к северу от Лондона, был сторонником тактики «большого крыла», которая требовала сосредоточения большого числа самолетов. Такой подход поначалу поддерживал и подполковник Дуглас Бейдер, смелый, но упрямый офицер, прославившийся тем, что возвратился в истребительную авиацию после потери обеих ног в довоенной аварии. Однако и Кэйт Парк, и Даудинг были совершенно не согласны с тактикой «большого крыла». К тому моменту, когда 10-я авиагруппа могла собрать такое формирование в воздухе, немецкие самолеты обычно уже успевали улететь.
Ночью 24 августа более сотни немецких бомбардировщиков не попали по намеченным целям и по ошибке сбросили бомбы на восточную и центральную части Лондона. Тогда Черчилль отдал приказ нанести ряд ответных бомбовых ударов по Германии. Последствия этого для жителей Лондона были достаточно серьезными, но они также подтолкнули Геринга к фатальному решению перенести удары с аэродромов на города. Именно это спасло истребительную авиацию Англии на решающем этапе сражения.
Под давлением со стороны Геринга немецкие удары в конце августа и в первую неделю сентября еще более усилились. В течение только одного дня английская истребительная авиация потеряла сорок машин, девять летчиков погибли, а восемнадцать получили серьезные ранения. Все были в ужасном напряжении, но боевой дух летчиков укрепляло осознание того, что эти бои действительно представляли собой войну не на жизнь, а на смерть, и что атаки истребительной авиации наносили люфтваффе все более ощутимые потери.
Днем 7 сентября, когда Геринг прибыл на наблюдательный пункт на скалах Па-де-Кале, люфтваффе начали массированный налет с участием более тысячи самолетов. Королевские ВВС подняли в воздух одиннадцать истребительных эскадрилий. На всей территории графства Кент фермеры и деревенские жители напряженно всматривались в небо, наблюдая за следами самолетов в воздухе и за ходом боя. Невозможно было определить, чьи истребители были в воздухе, но каждый раз, когда бомбардировщик, изрыгая дым, падал вниз, жители графства ликовали. Основная часть немецких бомбардировщиков направлялась к докам Лондона. Этот удар был ответом Гитлера на налет англичан на Германию. Дым от сильных пожаров, вызванных зажигательными бомбами, наводил последующие группы бомбардировщиков на цель. Лондон получил первый из многих серьезных ударов, более 300 мирных жителей погибли, а 1300 получили ранения. Но вера Геринга в то, что английская истребительная авиация почти уничтожена, как и его решение наносить последующие удары ночью и по городам, свидетельствовали о том, что люфтваффе не удалось выиграть Битву за Британию.
Тем временем британцы все еще опасались, что в любой момент может раздаться колокольный звон, извещающий о немецком вторжении. Английские бомбардировщики продолжали бомбить баржи, которые немцы собирали в портах Ла-Манша. Никто не знал о сомнениях самого Гитлера, решившего отложить операцию «Морской лев», если Королевские ВВС не будут разгромлены до середины сентября. Геринг, прекрасно понимая, что в неспособности уничтожить английские ВВС обвинят только его, припомнив ему хвастливые обещания сделать это, отдал приказ о новом массированном налете, назначенном на воскресенье, 15 сентября.
В тот день Черчилль решил посетить 11-ю авиагруппу, дислоцированную в Аксбридже. Он стоял на командном пункте рядом с Парком и неотрывно наблюдал за информацией, поступавшей с радарных станций и от службы наблюдателей, а автоматический координатный самописец превращал на специальных картах поступающие сообщения в немецкие самолеты. К полудню Парк, которому интуиция подсказывала, что нынешний налет будет очень мощным, поднял в воздух двадцать три эскадрильи истребителей. На этот раз эскадрильи «спитфайров» и «харрикейнов» заранее получили предупреждение и успели набрать нужную высоту. И когда «мессершмитты» сопровождения вынуждены были повернуть назад, так как у них заканчивалось топливо, немецкие бомбардировщики оказались один на один с английскими истребителями, от которых, как их уверяли, уже ничего не осталось.
