Вскоре президиум Верховного Совета СССР присвоил Сталину звание Маршала Советского Союза – это лишь немногим скромнее того, что Наполеон сам себя короновал. Историю войны начали переписывать. Теперь катастрофы 1941 года представлялись как часть хитроумного плана, разработанного Сталиным. В первый год войны – период отступления и тяжелых поражений – фотография и имя Сталина в газетах не появлялись, но теперь «великий рулевой советского народа», «гениальный творец наших побед» вернулся на первые полосы. Все неудачи и беды были списаны на других, точно так же, как в царские времена во всем винили придворных. Илья Эренбург цинично заметил: «Народу нужно верить».
[981]
Даже заключенные ГУЛАГа писали «отцу народов». Они верили… Верили в то, что Сталин вмешается, страшная ошибка следствия будет исправлена и справедливость наконец восторжествует.
В Красной армии произошли существенные изменения. Недавнюю отмену двойного командования, когда власть комиссаров подчас оказывалась сильнее, увенчало официальное возвращение воинских званий и термина «офицер». В армию вернулись погоны – символ высокого положения, который в 1917 году взбунтовавшиеся солдаты прибивали гвоздями к плечам офицеров царской армии. Золотое шитье было тайно заказано в Великобритании, что крайне изумило тамошних государственных деятелей. Один красноармеец из гвардейской дивизии услышал поразительную новость о введении погон от старика, чистящего обувь на железнодорожном вокзале. «Снова появятся золотопогонники, – со злостью сказал тот. – Совсем как белогвардейцы».
[982]
Когда солдат вернулся в поезд и поделился новостью, товарищи ему не поверили. «Зачем в Красной армии погоны?» – спрашивали они. Однако власти на этот ропот – иногда тайный, иногда открытый – внимания не обращали. Высшие военачальники, принимавшие участие в сражении, удостоились новых наград – орденов Суворова и Кутузова, утвержденных совсем недавно.
Триумф Красной армии повысил в глазах советских людей авторитет коммунистов. В партию вступало все больше и больше людей, но, конечно, главный пропагандистский эффект победа под Сталинградом имела далеко за пределами Советского Союза. Рассказы о героизме и самоотверженности солдат и офицеров Красной армии оказали мощное воздействие на народы всего мира, в первую очередь на жителей оккупированных немцами стран. Эта победа дала стимул движению Сопротивления и оказала огромное влияние на политику послевоенной Европы. Смелость и самоотверженность советских бойцов не смогли обойти вниманием даже консервативно настроенные политики. Король Великобритании Георг VI приказал изготовить в дар героическому городу Меч Сталинграда.
Нельзя было не верить в победу, глядя кинохронику. Вот длинные колонны пленных, извивающиеся по заснеженной степи… Вот бывший командующий 6-й армией – генерал-фельдмаршал Паулюс… Вот офицеры его штаба…
Эти кадры видели не только в СССР, но и во всем мире. Все понимали, что основная тяжесть борьбы с фашистской Германией лежит на плечах русских. Хребет нацизму сломают на Восточном фронте – Красная армия сделает это быстрее, чем все остальные союзники, вместе взятые. Один советский офицер крикнул пленным, что скоро он и его бойцы будут в Берлине и превратят его в развалины – такие, как остались от Сталинграда.
Глава 24
Город мертвых
Тишина, которая пришла в разрушенный город 2 февраля 1943 года, казалась тем, кто привык к постоянному грохоту боев, странной, если не сказать зловещей. И смотреть на Сталинград было тяжело. Гроссман писал о горах битого кирпича, неисчислимых воронках, настолько глубоких, что свет низкого зимнего солнца не достигал их дна, и железнодорожных путях, заваленных перевернутыми вагонами, напоминающими огромных мертвых лошадей.
[983]
Расчищали город сами жители. 3500 человек были направлены в похоронные команды. Закоченевшие трупы немецких солдат они складывали, словно бревна, вдоль дорог. В таких командах имелось несколько телег, запряженных верблюдами, но в основном убитых приходилось возить на самодельных санях. Тела погибших укладывали в блиндажи или глубокие противотанковые рвы, вырытые предыдущим летом, и засыпали землей. Впоследствии на эти работы направили 1200 немецких военнопленных: они впрягались в телеги вместо лошадей и везли своих погибших товарищей. «Многие мои соотечественники, – вспоминал позднее один военнопленный, – вскоре после капитуляции умерли от тифа или были убиты по дороге на работу».
[984]
Из донесения офицера НКВД лагеря, расположенного в Бекетовке, действительно следует, что конвоиры каждый день расстреливали несколько десятков пленных.
[985]
Зловещие свидетельства жестоких боев еще долго напоминали о себе. После того как весной лед на Волге тронулся, на берег вынесло множество почерневших кусков человеческой плоти. Генерал де Голль, посетивший в декабре 1944 года по пути в Москву Сталинград, был потрясен тем, что еще не всех мертвых предали земле, однако погибших продолжали находить и много лет спустя. При проведении строительных работ почти всегда обнаруживали останки тех, кто отдал свою жизнь, защищая Сталинград.
Поражало не только количество мертвых. Еще более удивительным оказалось число выживших в этих поистине нечеловеческих условиях. Вскоре после окончания боев городской комитет партии Сталинграда провел собрания во всех районах, «освобожденных от фашистской оккупации»,
[986]
а затем и перепись населения. Оказалось, что во время битвы в городе оставались 9796 сталинградцев из числа мирных жителей. Среди них были 994 ребенка, и только девять впоследствии нашли своих родителей. Бо́льшую часть тех, кто осиротел, отправили в детские дома, а те, кто постарше, приняли участие в работах по расчистке города. Об их физическом и психическом состоянии в докладах ничего не говорится. Свидетельство об этом можно найти у одной сотрудницы американской благотворительной организации, вскоре после окончания боев прибывшей в Сталинград с грузом теплых вещей. «Большинство этих детей, – написала она, – четыре-пять месяцев прожили под землей. Они ужасно истощены, стараются забиться в угол, боятся говорить и даже смотреть людям в лицо».
[987]
Пересчитав людей, в Сталинградском горкоме партии занялись самым важным делом. В Москву полетел доклад: «Во всех районах города восстановлены органы советской власти».
[988]
4 февраля политработники Красной армии устроили митинг для всего города – и для бойцов, и для оставшихся в живых мирных жителей. Больше всего это мероприятие напоминало благодарственный молебен, только славили на нем не Всевышнего, а товарища Сталина – мудрого руководителя коммунистического государства и его рабоче-крестьянской армии.
