Однако правительство чувствовало себя обязанным избегать всяких тревожных мероприятий.
48-часовой срок, данный Австрией Сербии, был использован державами для напряженных попыток убедить Австрию продлить срок ультиматума и принять за основу переговоров скромный до униженности ответ Сербии, посланный ею по совету России. Но все попытки разбивались о злостное влияние Германии.
25 июля срок ультиматума истек, и австрийский посланник выехал из Белграда. Выгоды, полученные нами от пробной мобилизации, быстро таяли. Политический горизонт все темнел, и положение становилось напряженнее с каждой минутой. Австрия не могла повернуть назад, а Россия не могла дать понять, что она останется равнодушной к судьбе Сербии. Наше министерство иностранных дел видело лишь один путь для избежания всеобщего конфликта — сохранять во всем полное спокойствие и постараться привести обе заинтересованные державы к взаимному соглашению. Поэтому Адмиралтейству не приходилось предпринимать никаких шагов.
На следующий день (26 июля) обстановка переменилась к худшему. Стало достоверно известно об отклонении сербского ответа; в Вене войну считали неизбежной. Император Вильгельм возвращался в Берлин, а в Германии шли приготовления военного характера.
Поступили сведения о распоряжениях Флоту открытого моря сосредоточиться у побережья Норвегии. Дальнейшая наша бездеятельность становилась нетерпимой, и в 16 часов главнокомандующий флотом послал телеграмму с приказанием ни одному из судов Первого флота впредь до распоряжений не уходить из Портленда, судам Второго флота оставаться в готовности в портах их приписки и полностью укомплектовать команды. Адмирал Каллаган получил эту телеграмму в последний момент — линейные эскадры должны были начать расходиться на следующее утро, многие более мелкие соединения уже ушли, Bellerophon из состава 4-й линейной эскадры находился на пути в Гибралтар для ремонта; шесть крейсеров, большинство эскадренных миноносцев и все тральщики разошлись по своим портам и уже успели уволить в отпуск треть своих команд. Все-таки адмирал успел остановить расформирование Первого флота, и 27 июля были приняты меры по восстановлению положения.
Флот был приведен в состояние, соответствующее напряженному политическому состоянию Европы.
Отозвав своего посланника из Белграда, Австрия оборвала возможность соглашения. Старания убедить Германию повлиять на благоразумие Австрии не увенчались успехом, но были получены указания на возможность непосредственных переговоров между Россией и Австрией. В Петрограде считали главной причиной неуступчивости Австрии и Германии господствовавшее в Вене и Берлине убеждение, что Великобритания ни при каких обстоятельствах не вступит в войну. Грей телеграммой нашему послу в Петрограде Бьюкенену сообщил об ошибочности такого взгляда, ссылаясь на вышеуказанное приказание не расформировывать Первый флот. Тем временем необходимые по флоту распоряжения продолжались: команды, уже уволенные в отпуск, не были вызваны обратно, но дальнейшие отпуска приостановили; экипажи судов, укомплектованные при мобилизации, оставались на судах; школы и учебные отряды не начинали учебных занятий; все офицеры, прибывшие на пробную мобилизацию, были задержаны. Второй флот, тридцать шесть миноносцев и некоторые другие суда, насколько хватало команд, укомплектовались до штатного числа. Суда Второго и Третьего флотов грузились углем, принимали боевой запас и провизию. Все делалось по возможности без излишнего шума и огласки. Одновременно Адмиралтейство также принимало ряд других, допустимых по обстоятельствам момента мер: четыре старых линейных корабля типа Majestic — Mars, Hannibal, Magnificent и Victorious — спешно укомплектовывались командами и направлялись в Хамбер, где должны были образовать отдельный отряд и поступить в распоряжение адмирала патрулей, которому вверялась охрана Шотландского побережья, включая Ферт-оф-Форт и Шетландские острова, но исключая Кромарти и Оркнейские острова. Forward, занятый полицейской службой в Ирландском море, получил приказание идти в Лервик и там совместно с четырьмя эскадренными миноносцами образовать Шетландский патруль; восьми эскадренным миноносцам, предназначенным для охраны якорных стоянок Северного побережья, было приказано занять свои места, но они не смогли выйти из Нор ранее 31 июля.
В течение дня всем судам заграничных станций была послана телеграмма, в которой указывалось, что политическое положение в Европе не исключает возможности войны и что им предписывается приготовиться, по мере возможности скрытно установив неотступное наблюдение за судами центральных держав. Одновременно суда предупреждались, что эта телеграмма отнюдь не должна рассматриваться как «предупредительная телеграмма». Главнокомандующему в Средиземном море предписывалось собрать весь флот на Мальте.
28 июля положение дел ухудшилось. Хотя переговоры между Россией и Австрией начались, а Франция и Италия выразили согласие на предложение Великобритании собрать в Лондоне конференцию послов, Германия это предложение отвергла. Правда, одновременно она выразила готовность взаимно содействовать предупреждению войны, но искренность этого заявления поколебала телеграмма нашего посла в Вене. В ней говорилось, что австрийский министр иностранных дел категорически отказался отложить выступление против Сербии и не соглашался приступить к переговорам с учетом сербского ответа на ультиматум Австрии. Вслед за этим сообщением пришла телеграмма из Белграда об объявлении Австрией войны Сербии.
Не считаться с серьезностью положения становилось невозможно, однако надежда на мирное урегулирование всеобщего конфликта еще не была окончательно потеряна, и наше министерство иностранных дел не давало согласия на объявление «предупредительного периода». Военное министерство и Адмиралтейство тем не менее продолжали спешные приготовления.
В 17 часов 29 июля Первый флот получил приказ на следующее утро сняться с якоря и следовать в Скапа-Флоу.
Планом войны предусматривалось следование флота через западную часть Северного моря, но в экстренном случае этот курс мог быть изменен, в особенности, если это сулило бы встречу с неприятелем и последующий решительный бой. Имелись сведения о сосредоточении Флота открытого моря у берегов Норвегии, и нашему флоту приказали следовать, придерживаясь восточной части Северного моря.
Шансы на встречу с неприятелем были значительные. С целью уменьшения риска торпедных атак флот должен был пройти Дуврский пролив ночью с потушенными огнями. В то же время вице-адмирал Берней, приведший в Нор суда, приписанные к этому порту, для увольнения команд в отпуск, получил приказание собрать в Портленде 5-ю и 7-ю линейные эскадры, а также 5-ю крейсерскую.
В 7 часов 29 июля Первый флот вышел в море; в этот день политическое положение стало еще хуже.
Австрийцы начали бомбардировку Белграда, Россия приступила к мобилизации своих южных округов, Германия грозила общей мобилизацией, если Россия не прекратит военных приготовлений. Требование Германии выполнить было невозможно, и только чудо могло предотвратить войну. Момент для пуска в ход механизмов, действие которых предусматривалось «Военной книгой», наступил. Однако не министерство иностранных дел сделало это. Несмотря на решительные действия Германии, в Вене все же проявляли известную уступчивость, и наше министерство еще надеялось на урегулирование конфликта. Но Адмиралтейство не имело этих надежд, и, когда утром собрался кабинет министров, первый лорд энергично настаивал на объявлении «предупредительного периода». Кабинет с ним согласился, и днем «предупредительная телеграмма» была послана одновременно из военного министерства и из Адмиралтейства. Последней была послана, телеграмма «второго» образца, разрешающая все меры, кроме общей мобилизации и осмотра торговых судов.
