Мальчишки прильнули к окнам машины. С приближением к городу, туманная дымка рассеивалась, и всё чётче вырисовывались силуэты, никогда не виденных мальчиками высоток.
– Ух, ты! Ваня смотри, какие дома. Москва! – восторженно говорил он, легонько толкая Ванечку, который в ответ, понимающе мотал своей белобрысой головой.
– А мне на Чистопрудный бульвар надо! – обратился Вася к Сиплому. Тот удивлённо повернулся к мальчугану:
– Будет тебе и Чистопрудный и Долгопрудный, – ухмыльнулся он, доставая сигарету и подмигивая водителю.
– Постой, постой, – вдруг забеспокоился он, – а для чего тебе Чистопрудный понадобился? Что в Москве родня имеется?
– Имеется, – не зная, почему так ответил ему мальчик.
– Так… – озадачено помотал головой Сиплый, – Цыган вечно дерьма всучит!
– Да, ладно, тебе то что? Трёп всё это. Кому они нужны? Не впервой! Обойдётся! – сказал водитель, кивнув в сторону ребят.
Малыши с интересом продолжали смотреть по сторонам, даже не задумываясь, о том, что их ждёт дальше. Да и какой ребёнок может предугадать, что его ждёт завтра, через месяц, через год? Впереди просыпалась Москва.
Петляя по проснувшимся улицам, автомобиль остановился около пятиэтажного дома. Вася сидел в машине, ошарашенный увиденным в окно пейзажем. После маленьких хибар и домиков с чёрными от времени стенами, грязной улочки, по которой в весеннее – осеннее время и пройти-то тяжело, Васе было странно видеть высокие дома, да ещё в таком количестве. Машины, люди, шум. Он сидел с удивлением смотрел по сторонам и ждал последующих событий.
Ванечка крепко держал Васину руку. Ему казалось, что если он отпустит её, их разлучат. И он опять останется один на один с постоянной неизвестностью и своими страхами. Почему-то ему сразу приглянулся этот крепыш. И хотя они недавно познакомились, мальчикам казалось, знают они друг друга давно. Знают всё друг о друге, словно переживать своё горе, выпавшее на их судьбы, им пришлось вместе.
– Всё, приехали, чумазые, – сказал Сиплый, выходя из машины.
Они позвонили в какую-то дверь на втором этаже пустующего дома. Небольшая трёхкомнатная квартирка была забита людьми. Мужчины, женщины, дети. Кто курил, кто спал, кто сидел, прислонившись к стене, потому, что никакой мебели в квартире не наблюдалось. В двух комнатах, везде на полу валялись какие-то тряпки. На них, сидели, спали вповалку дети, какие-то непричёсанные, обросшие щетиной мужички, женщины с опухшими лицами.
– Принимай, – обратился Сиплый к дородной тётке, вышедшей из третьей комнаты, подталкивая к ней мальчиков, – давай сначала сама с ними поработай. Разберёшься, всё и так знаешь. Тебя учить, только портить. Как эта? Толк от неё есть? – кивнул он головой на женщину, сидящую около закрытого наглухо окна и уставившуюся в одну точку.
– Какой с неё толк?! Довесок. Сидит как истукан, – громко ругаясь непотребными словами, сказала женщина.
– Ладно, не кипятись, – примирительно ответил Сиплый, – придёт время мне за неё денег должны отвалить немеренно. Разберёмся. Пацанов с Анькой пока ставь, потом видно будет, – брезгливым взглядом оглядев постояльцев квартиры, он попрощался с собеседницей.
– Ну, давай, если что – знаешь, как меня найти.
– Иди, иди, милой. Если что, конечно! А так и сами разберёмся. Тут участковый опять забегал.
– Чего ему? – спросил Сиплый, он же бабки получил в срок.
– Да, наш Федька – дурачок, бучу затеял на весь квартал. Шум поднялся, кто-то и стукнул ментам. Так что ты не забудь, за Федюню-то я со своих заплатила.
– Разберёмся, – уходя, махнул рукой, Сиплый.
К мальчикам приставили сердитую злую тётку Аньку. Она делала вид что хромает и сильно била Васю по затылку своей грязной костлявой рукой. Переходя с ними из вагона в вагон, она крепко держала одного за руку, другого за ворот старенькой рваной курточки, чтобы ребята не смогли убежать. Да они и не собирались делать этого. Вася и так был рад, что попал в Москву, а Ване бежать было не куда. Он радовался только одному, что у него теперь есть друг – Вася.
Васю радовала наивная мысль, что скоро он отработает Сиплому все деньги, которые тот отдал за него Цыгану и сможет распрощаться с этим шумным и надоевшим ему метро. Ему ещё долго было радостно, от того, что он в Москве, несмотря на то, что настоящей Москвы он не видел, не считая того, что наблюдал из окна автомобиля. В его маленьком сердечке никак не утихомиривалась радость от сознания пребывания в большом городе своей мечты. Не очень огорчали даже постоянные тумаки от тощей тётки Аньки, а вечерами от толстой бабки Райки, которая смотрела за ними всеми в квартире, но иногда просила подаяние перед выходом из метро и которой они должны были отдавать всю добычу, до копеечки. От матери он тоже получал тумаки, мало не казалось. Правда, от матери он мог убежать к бабушке, а здесь спрятаться ему негде. Мысль убежать, не расплатившись с Сиплым Васе даже в голову не приходила.
Рабочий день мальчишек начинался с раннего утра. Солнечного света они давно не видели. Затемно их привозили к метро, затемно и отвозили обратно в грязную квартиру с вечно пьяными мужиками, похожими на стариков и тётками со страшными лицами. Мальчики голодные до головокружения, падали на вонючий матрас около окна и крепко засыпали до утра.
Они уже давно заметили, что у окошка, почти не двигаясь, словно не живая, на стуле сидела женщина. Она задумчиво смотрела в окно. Никто ни разу не слышал от неё ни одного слова, ни одной фразы. Как-то Вася проснулся и рядом с собой не увидел Ванечки. Протерев глаза спросонья, он обнаружил, что тот стоит рядом со странной женщиной, которая его обняла, прижав к своей груди. Потом она, откинув ладонями голову Вани, долго смотрела ему в глаза. Ваня, не отводя взгляда, тоже смотрел ей прямо в глаза. Васе показалось, что они не смотрят друг на друга, а разговаривают взглядом. С этого дня, как только их привозили в квартиру, Ванечка не отходил от женщины. Казалось, что они, молча глядя глаза в глаза, вели беседу и понимали друг друга.
Однажды, вечно пьяный Федька, наблюдавший за тем, как Ванечка, в очередной раз положил голову на колени женщины, а та, теребя рукой его белобрысые грязные волосы, с нежностью смотрела на него, встал со своего места у стены и резким движением оттолкнул Ваню. Да так, что тот головой ударился о тяжёлую чугунную батарею.
– Нечего тут телячьи нежности разводить! – грязно выругавшись, он пнул ногой, в грязном вонючем носке упавшего Ваню. Но тут, неожиданно для всех Вася вцепился зубами в руку обидчика, и одновременно с ним на Фёдора накинулась, и стала яростно его бить своими маленькими кулачками странная женщина.
– Как тебя! Прекратить! Федька, не ори, опять менты приедут. Штраф с тебя паразита, – крича, забежала в комнату толстая тётка Райка.
Увидев, как яростно защищает мальчика новенькая, она подбоченилась и стала ей выговаривать:
– Слышь, ты случаем, не притворяешься? Сидишь тут на нашей шее, на полном довольствии, память у неё отшибло! Говорить не может! Знаю таких! Анька, завтра бери её и пацанов с собой! Научи её уму-разуму!
