Вася не знал сколько прошло времени с того дня, как его с Ваней привезли в Москву. Уже прошла зима. Он наизусть выучил текст, с которым просил подаяние. И не один. Теперь он знал много всяких слёзных «просяшек». Доверчивому мальчику с открытыми испуганными глазами уже стала доверять бабка Рая, которую он терпеть не мог, но старался скрыть своё отношение к ней, потому что в нём как заноза сидела одна только мысль быстрее бы расстаться с этими людьми. Уйти из шумного метро на свой такой манящий и призрачный Чистопрудный бульвар. Но этой тайной он не делился, ни с кем. Даже с маленьким Ванечкой, который теперь и дня не мыслил прожить без тёти Лены. Так странную добрую женщину назвала костлявая Анька.
– Пусть будет Ленкой, сеструху мою так зовут. Как-то же надо её называть!
С Леной мальчики отработали всю промозглую зиму. Холодно это там, наверху. В метро одетым в тряпьё детям жарко, душно. Лена тяжело переносила эти проходы по вагонам. Она задыхалась. Чтобы дать ей отдышаться Вася оставлял её на одной из лавочек около перрона, где от сквозняка от вылетающих из тоннеля составов, ей становилось немного легче. Она по-прежнему молчала и воспринимала только мальчиков, постоянно искала их взглядом. Толстая Райка постепенно стала доверять ребятам, поэтому свою подручную Аньку она поставила с вновь прибывшими мальчиками. А их «тройка» теперь работала самостоятельно. Да куда они денутся? Мальчики запуганы, знают, что если убегут, то только до первого милиционера. А женщина, так она сама о себе сказать ничего не может, не то, что о ком-то. Так смышленый Вася, стал главным в их «тройке».
В один из весенних дней посадив Лену на «передых» и толкаясь среди людей ждущих подходящего состава к перрону, Вася заметил, как ничем не заметный мужчина касательным движением дотронулся до впереди стоящего парня и тот упал под колёса приближающегося поезда. Вася не видел, как упал мужчина, не видел, что было потом. Его оглушил рёв тормозов состава и общий крик от ужаса увиденного, стоящих рядом людей. Вася повернул голову и встретился взглядом с глазами убийцы. Мальчик стоял, словно пригвождённый к мрамору перрона, продолжая смотреть на убийцу.
Мужчина отсоединился от толпы, сгрудившейся около происшествия, и двинулся по направлению к Васе. Ничего не подозревающий Ваня, дёрнул друга за рукав курточки, и это вывело мальчика из шока от увиденного. Со всех ног, расталкивая встречный поток людей, он пустился бежать к эскалатору. Мужчина погнался за ним. Ваня, быстро сообразив, что к чему, побежал следом за мужчиной. Вася стал на эскалатор, спускающий людей вниз. Ваня, обогнав мужчину, догоняющего Васю на эскалаторе вдруг нагнулся и толкнул его, от чего тот не удержавшись на ступеньках, завалился на спускавшихся по левому ряду людей. Воспользовавшись суматохой и шумом, мальчики выскочили на улицу и продолжали бежать, пока у обоих не закончились силы.
Довольно долго петляя между переулками центральной части города, перебежав большою магистраль, они оказались перед зелёным сквером вначале которого возвышался памятник. Вокруг него на каменных скамейках сидели люди. Увидев свободное место, запыхавшиеся мальчики перебежали трамвайные пути и сели на нагретую весенним солнцем каменную скамейку. Вдруг, послышался грохот и треск. Вася толкнул Ваню и громко крикнул:
– Смотри, смотри, какое метро ещё бывает!
– Господи, дети, это трамвай! Это же надо что стало со страной, дети трамвая не видели! Бедная нация! Что дальше будет?! – тихо возмущалась сидевшая рядом старушка.
– Трамвай?! Аннушка?! – удивлённо спросил Вася.
– Ну, вот, молодой человек, оказывается, кое-что знаете. Да, это трамвай «А», то есть «Аннушка».
– Знаю, знаю, мне мама рассказывала. А ещё она говорила, что улица называется Чистопрудный бульвар, дом с колоннами, квартира тридцать шесть.
– Так вам, молодые люди надо по правой стороне, туда вниз, – и старушка показала рукой куда-то в сторону, – а лучше подойдите к милиционеру, он вас отведёт к родителям.
Она показала на постового стоящего у входа в ещё закрытое лет десять назад, в застойные годы на реконструкцию станцию метро «Кировская».
– Вот он стоит…
Не успела она договорить фразу, как мальчики, переглянувшись, со всех ног бросились бежать по скверу, вдоль трамвайной линии, по которой с грохотом катила красно-жёлтая «Аннушка». Добежав до пруда, они остановились и сели на пустующую лавочку.
Напротив какого-то красивого здания с не рабочим фонтаном, стояла продавщица мороженного. Она доставала вафельные рожки, наполненные красивыми разноцветными шарами и подавая покупателям лакомство, приговаривала:
– У нас самое вкусное мороженное, пожалуйста, кушайте на здоровье, пломбир, крем-брюле, эскимо, шоколадное!
Мальчики смотрели, как купившие это лакомство, с наслаждением поедали его. Дети, не зная вкуса мороженного, никак не могли понять, что это такое: красивое и разноцветное.
Вася проглотил слюну. Очень хотелось есть. Ванечка, толкнул его в бок и вытащил из кармана своей куртки, смятые мелкие купюры и мелочь, которую ему удалось насобирать у пассажиров. Вася тоже полез в свой карман и вытащил оттуда намного больше купюр и мелочи. Не умея считать и не предполагая, сколько у них всего денег, они подошли к продавщице. Вася протянул ей все свои деньги:
– Тебе сколько и какого, – посмотрев на смущённых детей, спросила она. Потом взяла все деньги у Васи, пересчитала и сказала:
– Что ни разу не пробовали? Ах вы, бедолаги. Ладно, смотри: мороженое стоит сорок рублей. Вот я беру сорок рублей мелочью за одно мороженое, мне как раз на сдачи мелочь нужна. И вот сто двадцать рублей я тебе меняю на бумажные. Смотри не потеряй. Понял? И ты давай, пересчитаю и поменяю, а то мелочь растеряете, а мне сдачу людям давать нечем, – она обратилась к Ванечке, стоящему рядом.
Поменяв деньги и взяв по одному стаканчику, мальчики сели на каменные ступеньки здания, рядом с продавщицей. Быстро уничтожив мороженое, они подошли к ней за ещё одной порцией. Смеясь от удовольствия, и ощущения свободы они поглощали вкусное мороженое, щурясь, смотрели на солнце, пробивающееся сквозь молодую зелень деревьев. Ребятам казалось, что вкусней этого они ещё ничего не пробовали. Даже Вася, которому бабушка на какие-то церковные праздники специально варила сгущенку, а потом смазывала ею блины, называя их пирожными, никогда ничего подобного не пробовал. Подбежав к продавщице в третий раз, они получили от неё небольшой «нагоняй»:
– Вы, что, заболеть хотите? А лечить вас кто будет? Видно же, что вы беспризорники! Где живёте-то? Небось, в подвале? Пирожки лучше покупайте. Сейчас меня заберут, а вместо меня поставят другую продавщицу с пирожками. Мороженого ещё наедитесь.
– Мы не с подвала, я здесь родился и жил, – гордо пробурчал Вася.
– Так уж и жил, – от нечего делать продолжила разговор продавщица.
– Да, Чистопрудный бульвар, дом с колоннами, четвёртый этаж, квартира тридцать шесть.
– Так это вам через трамвайные пути перейти, на ту сторону, видите магазин, это и есть твой дом.
