– Стой, где стоишь! – оборвала ее Надежда. – Табакерка у тебя – вот и радуйся!
– Что же ей – так все и сойдет с рук?
– Табакерка! – повторила Надежда.
Дина выдохнула воздух сквозь зубы и расслабилась.
Виктория тем временем огляделась, увидела кувшин с водой, которым до того воспользовалась Надежда, и плеснула в лицо Стасику. Тот фыркнул, замотал головой и открыл глаза. При виде Виктории его глаза полезли на лоб, он издал какой-то непонятный звук.
Виктория наклонилась, резким движением оторвала скотч от его губ.
Стасик вскрикнул:
– Больно же!
– Больно? – прошипела Виктория. – То ли еще будет! Говори, скотина, куда ты ее дел?
– О чем ты, Викуша? – дрожащим голосом переспросил Стасик. – Я не понимаю…
– Все ты прекрасно понимаешь!
– Викуша, – жалобно протянул Стасик, – развяжи меня… у меня руки совсем онемели…
– Сначала скажи, где табакерка, а потом посмотрим!
– О чем ты, Викуша?
– Ты, подонок, не знаешь, с кем связался! Я из тебя душу выну! – и Вика пнула Стасика острым носком туфли. Он охнул, попытался отползти, но не смог. – Я тебя заставлю говорить! – рявкнула Виктория и огляделась по сторонам. На глаза ей попался электрический утюг, она схватила его и наклонилась над Стасиком: – Видел? Сейчас ты мне все расскажешь!
– Да она настоящая садистка! – прошептала Дина.
В это время в прихожей снова раздался грохот.
– Да сколько же там этих тазов…
Дверь распахнулась, и в комнату ввалились два рослых, широкоплечих полицейских.
– И что же мы здесь имеем, Петухов? – проговорил один из них, с интересом оглядывая помещение. – Обычный семейный скандал с мордобоем или же нанесение тяжких телесных повреждений при отягчающих обстоятельствах?
– По-моему, здесь кое-что более вопиющее, – возразил его напарник. – Ты видишь, Курочкин, у гражданки в руках утюг, а гражданин связан по рукам и ногам? По-моему, мы здесь имеем очевидный случай похищения и вымогательства с применением особо опасных методов и подручных средств в виде утюга!
– А ведь ты прав, Петухов! – Полицейский подошел к Виктории и осведомился: – Ну, и как вы все это объясните?
– Вы все неправильно поняли. Я вошла, а он здесь уже лежит связанный, – бодро сообщила Виктория. – Я его хотела освободить, а тут как раз вы пришли…
– Ага, а утюг у вас для чего?
– Утюг? – Виктория удивленно взглянула на утюг, как будто впервые его увидела. – Это я его взяла от испуга… в целях законной самообороны… я думала, что тот, кто с ним такое сделал, все еще находится тут… то есть здесь…
– А кем вообще вам приходится этот гражданин?
– Ну, как бы вам сказать, – Виктория смущенно потупилась, – это мой близкий человек…
– Сожитель, значит!
– Ну, это как-то грубо…
– Вот какая версия событий! – с интересом проговорил полицейский и повернулся к своему напарнику: – Ты ей веришь, Петухов?
– Нет, – тот помотал головой. – А давай мы спросим гражданина… гражданин, вы подтверждаете слова гражданки?
Виктория за спиной полицейского погрозила кулаком.
– Я? Да… нет… – промямлил Стасик, – развяжите меня… только не оставляйте с ней… Она на меня напала, не уходите, не оставляйте меня с ней!
– Ага, боитесь ее, значит! – Полицейский снова взглянул на Викторию. – Что-то у вас не складывается…
В это время из прихожей снова донесся оглушительный грохот, дверь распахнулась, и на пороге возникла женщина лет сорока в сером в крапинку пальто.
– Это что здесь происходит? – проговорила она, оглядевшись.
– А вы кто такая? – коршуном набросился на нее полицейский Петухов.
– Как – кто? – женщина подбоченилась. – Живу я здесь! Со смены пришла, хочу отдохнуть на собственной жилплощади, а тут не квартира, а центральный рынок!..
– Со смены? – протянул полицейский. – Собственная жилплощадь? А документы у вас имеются?
– А как же! – женщина ткнула в лицо полицейскому паспорт.
Только теперь она заметила на полу связанного Стасика и бросилась к нему:
– Стасик, родненький, кто ж это тебя так?
– Ага! – полицейский Курочкин сверкнул глазами. – А позвольте спросить, кем вам приходится связанный гражданин?
– А вам какое дело? – огрызнулась хозяйка, торопливо развязывая Стасика.
– Тоже, значит, сожитель… – протянул Курочкин. – Интересная картина вырисовывается!
– Что?! – вскинулась вдруг Виктория. – Ты с ней? С этой… чувырлой? – она плюнула в Стасика и бросилась к женщине в пальто с явным намерением вцепиться ей в волосы.
Однако та была начеку и успела ловко засветить Виктории кулаком под глаз.
Дина в упоении наблюдала за происходящим.
– Я понимаю, зрелище увлекательное, – окликнула ее Надежда, – однако нам нужно отсюда смываться, пока им всем не до нас. Под шумок это будет легче сделать…
– Смываться? – переспросила Дина, неохотно отрываясь от щелки. – Но как?
– Пока ты тут развлекалась, я кое-что заметила, – Надежда показала на шкаф возле стены. – По-моему, из-за этого шкафа сюда проникает свет. Помоги-ка мне его отодвинуть…
Вдвоем женщины навалились на шкаф, и он со скрипом сдвинулся с места. К счастью, потасовка в соседней комнате развернулась не на шутку, и никто не услышал звуки, доносящиеся из ванной.
За шкафом, как и подозревала Надежда, оказалось небольшое окно, закрашенное белой масляной краской. Надежда дернула за шпингалет и открыла одну створку.
– Хорошо, что этаж первый. Ну что, думаю, я сюда пролезу, – вздохнула Надежда. – А уж тебе и вообще легко… ты вон какая стройная… мне бы тоже надо похудеть…
Дина помогла Надежде выбраться в окно и пролезла вслед за ней.
Подруги оказались во дворе. Оглядевшись по сторонам, они закрыли за собой окно и быстро зашагали прочь.
Через минуту они уже были на Лиговском проспекте, возле Дининой машины.
– Ну, слава богу, все позади! – вздохнула Надежда, устраиваясь на пассажирском сиденье. – Подбросишь меня до дома?
– Прости, Надя… – проговорила Дина просительным голосом, – ты мне очень, очень помогла, не знаю, что бы я без тебя делала…
– За что это ты извиняешься? – Надежда взглянула на нее с подозрением.
– Я тебя хочу еще кое о чем попросить…
– Не могу, мне некогда, у меня хозяйство заброшено, кот не кормлен…
– Но подожди, ты даже не дослушала! Это не займет у тебя времени! Я только хотела попросить, чтобы ты несколько дней подержала у себя эту табакерку.
