Снова приехав на озеро, я с удивлением обнаружил на заборе новую табличку: “Посторонним вход воспрещен – опасные дикие животные!” Я тут же перелез через забор и обыскал берега озера, но не обнаружил ничего опасного, кроме полчищ кровожадных комаров. Мне до сих пор интересно, кто повесил табличку и какие животные имелись в виду.
В озере остался один кайман – самец длиной около полутора метров. Ему, видимо, было очень одиноко, потому что “пел” он очень много. За два очень жарких и влажных дня я записал шесть “ревущих песен” и две “шлепающие”. Звучали они точь-в-точь как песни кайманов жакаре. Я решил, что дальше кормить комаров нет смысла.
Следующие три месяца пришлось провести за компьютером. Написание даже короткой научной статьи требует много времени, а моя диссертация представляла собой комбинацию четырех больших статей и нескольких маленьких. Больше всего хлопот мне доставляла глава с обзором “песен” всех видов крокодиловых. Одна из проблем заключалась в том, что данные по разным видам у меня сильно различались по степени надежности информации, способам наблюдений и размерам выборки, так что их трудно было сравнивать. По некоторым у меня имелись сотни записей, по другим – всего одна или отрывочное описание в чьей-то статье или журнале зоопарка. Мне также необходимо было убедиться, что я не пропустил никаких опубликованных сведений, поэтому пришлось прочесывать сотни статей и десятки книг. Особенно трудно было со старой литературой и малоизвестными журналами, выходящими в Африке, Индии и Латинской Америке. Если бы я работал до появления интернета или в какой-нибудь менее развитой стране, эта задача оказалась бы практически невыполнимой. Но в США к моим услугам было восьмое чудо света – система университетских библиотек с ее службой межбиблиотечной доставки. Иногда мне приходилось два-три месяца дожидаться прибытия особо редкого тома, но в конце концов я получал все, что запрашивал. И большинство моих коллег воспринимали эту роскошь как нечто само собой разумеющееся!
Я также продолжал приставать с вопросами к исследователям, работавшим в разных странах. В то время “Фейсбука” еще не было, и специалисты по крокодилам общались на интернет-форуме под названием “Кроклист”. Поскольку крокодилами занимается не так уж много народу, форум был не особенно оживленным, но иногда там можно было узнать что-то новое или посмеяться хорошей шутке. Помню, какой-то школьник задал вопрос: что умеют крокодилы делать такого, чего другие животные не умеют? Научное сообщество отнеслось к вопросу всерьез. Высказанные предложения включали способность голодать больше года, общаться одновременно с помощью звука и инфразвука, менять конфигурацию сердца и особым образом залечивать раны: организм крокодилов быстро вырабатывает большое количество белка коллагена, волокна которого полностью окружают рану и блокируют возможную инфекцию (вдобавок кровь крокодилов содержит сильнодействующий антибиотик под названием крокодилин). В конце концов мальчик сообщил нам свою версию ответа, которая оказалась намного проще: крокодилы умеют делать маленьких крокодилят!
В один прекрасный день я получил письмо от Сохама Мукерджи, молодого индийского зоолога, работающего в “Мадрасском крокодиловом банке”. У них было несколько африканских узкорылых крокодилов. Сохам рассказал, что крокодилы часто ревели и шлепали головами. А потом он добавил фразу, от которой я чуть не подпрыгнул. “В одном бассейне у нас живут только самки, – написал он, – и самая крупная из них часто шлепает головой”.
Это было очень странно. Я ни разу не видел, чтобы самки крокодилов “пели”. Видимо, в отсутствие доминирующего самца главной в группе стала самка, и поэтому… Ну да, ведь шлепки головой – сигнал доминирования. Я, кажется, уже где-то об этом читал?
Быстро схватив с полки несколько старых книг, я бегло пролистал их. Действительно, было давно известно, что шлепки головой у крокодилов – сигнал доминирования. Но ведь передо мной был ответ на вторую половину загадки, мучившей меня столько времени! Как я мог об этом забыть?
Теперь все кусочки головоломки встали на свои места. Моя теория предсказывала, что и аллигаторы, и крокодилы должны чаще реветь и реже шлепать головами в больших водоемах, чем в маленьких. Это предсказание у аллигаторов выполняется только для шлепков, а у крокодилов – только для рева. Аллигаторы всегда много ревут, потому что рев у них имеет вторую функцию: это групповой сигнал, привлекающий больше участников к местам ночных “танцев”, которых у крокодилов не бывает. А крокодилы всегда много шлепают, потому что у них “поют” обычно только доминирующие самцы и шлепки имеют вторую функцию – это сигнал доминирования. У аллигаторов шлепки не имеют такой дополнительной функции, потому что аллигаторы не такие территориальные и у них нет жесткой иерархии.
На мой взгляд, это был замечательно красивый результат. Теперь я был уверен, что диссертация у меня получится хорошая. Но работы оставалось еще много.
Зачем бы стал Господь создавать эти леса, если не для того, чтобы мы нашли там золото?
Франсиско де Орельяна
Американский крокодил
Глава 38
Crocodylus acutus: сквозь туман
Зимние каникулы мы решили провести в Эквадоре. Я надеялся, что там будут “петь” американские крокодилы и кто-то из кайманов. Мы думали полететь в Кито, понаблюдать за крокодилами на побережье, а потом пересечь Анды и поискать кайманов в Амазонии. На этот раз самые дешевые авиабилеты были из Нью-Йорка, так что мы поехали туда.
Кито находится в широкой долине между двумя параллельными рядами заснеженных вулканов. Стоял сезон дождей, так что горы не было видно, но панорама с холмов над городом все равно открывалась замечательная. Иногда просветы в слоях облаков совпадали, и на город падал узкий луч солнца, заставлявший какой-нибудь дворец, собор или жилой квартал сверкать, как драгоценность.
Мы взяли напрокат машину и поехали к океану. Почти все побережье Эквадора находится в зоне влияния холодного течения с юга. В Северном Чили и Перу это течение настолько сильно “высушивает” климат, что превращает берега в туманную пустыню, но в Эквадоре оно только меняет дождевой лес на сухой и голубое небо на серое. Холодная вода не помешала американским крокодилам заселить эти берега, но они избегают моря и живут в устьях рек.
В XX веке их почти полностью истребили, остались лишь две маленькие популяции – одна в северо-западном Перу, другая в Эквадоре.
Мы поселились на маленькой финке (частном доме с участком земли), принадлежавшей итальянскому даун-шифтеру, который не знал этого слова, потому что жил в Эквадоре уже больше десяти лет. Подобно многим прибрежным фермам и плантациям, финка была также домом отдыха, где по выходным останавливались отдыхающие из Кито и Гуаякиля. Мы сняли домик в саду. По ночам нам на крышу падали разные экзотические фрукты, за окном весело поквакивали гекконы и ухали маленькие совы, а дождь барабанил не переставая. Из-за дождей нашему хозяину приходилось сушить урожай какао в комнатах. Мы пили столько горячего какао, что постоянно хотелось спать, и мы спали днями напролет под шум дождя, а перед рассветом вставали, чтобы послушать “песни” крокодилов. Нам приходилось идти около километра и переходить вброд речку, чтобы добраться до машины; подъехать поближе мы не могли, потому что боялись надолго застрять на финке, если речка еще поднимется. Даже дорога нередко превращалась в поток жидкой красной грязи после целой ночи дождя.
