Книга Без пощады, страница 37. Автор книги Александр Зорич

Разделитель для чтения книг в онлайн библиотеке

Онлайн книга «Без пощады»

Cтраница 37

Тема показалась мне чересчур абстрактной – на фоне тех в высшей степени конкретных событий, свидетелем и участником которых я сделался помимо собственной воли в последние дни. Какие мысли возникают, когда ваш собеседник, вражеский офицер, ни с того ни с сего вдруг заводит разговор о знаниях и печалях? Правильно: такие мысли, что чернее тучи.

– Но теперь я начинаю понимать вашу мудрость, – продолжал Ферван. – Ведь не что иное, как желание знать, погубило вашего друга…

Я что, нанимался поддерживать разговор в подобном выспреннем ключе? Да ни боже мой, как говаривал покойный лейтенант Фрайман.

– Ферван, не темните. Что вам сказали?

– Я получил приказ… попрощаться с вами, Александр.

– Что значит?..

– Вы не должны вернуться в лагерь нравственного просвещения. – Теперь он наконец-то смотрел на меня в упор, внимательно следя за моей реакцией. Автоматчики эскорта, сидевшие на корточках в тени вертолета, как по команде, поднялись на ноги.

«Та-ак… Вот ты и приплыл, лейтенант Пушкин».

– И куда же мне прикажете направляться? Может, подбросите хоть до ближайшей закусочной?

Собственно, я уже понял: речь шла о моей ликвидации. Меня это даже не очень-то удивило. Но имело ли смысл становиться в позу? Имело ли смысл рвать на груди китель и орать, что русские пилоты смерти не боятся? Стреляй, дескать, гад, в горячее сердце сокола занебесья?

Да, русские пилоты смерти не боятся. Ну и что? Можно подумать, пехлеваны боятся.

– Вы не должны вернуться в лагерь, – повторил Ферван. – А я – должен. Это значит, что на борт моего вертолета вы больше не попадете ни при каких условиях. Ни живым, ни даже мертвым… И закусочных на этой планете нет.

Ферван говорил голосом механическим и омертвелым. В его душе клокотали неведомые страсти, и ему приходилось прилагать все усилия к тому, чтобы они не вырвались наружу.

«Буду валять ваньку до последнего», – решил я.

– Вот как? Что же мне прикажете делать? Я ведь все-таки военнопленный, офицер… Нахожусь на попечении военных властей Конкордии! Имею кое-какие права! Извольте объясниться! Как пехлеван с пехлеваном! Какой вредитель отдает подобные приказы?!

Со мной продолжал говорить автоответчик.

– Приказ исходит от господина коменданта майора Шапура. Поскольку моя рота временно передана в его распоряжение, он имеет полное право требовать от меня беспрекословного выполнения любых своих приказов. Лейтенант Александр Пушкин, я должен сделать так, чтобы вы не увидели своих товарищей. И я вам гарантирую, что вы их никогда больше не увидите. До лагеря отсюда – двести шестьдесят километров. Преодолеть это расстояние пешком невозможно. Названное обстоятельство оставляет и мне, и вам свободу выбора. Я могу отдать приказ своим солдатам, они застрелят вас. Это будет милосердно. Я могу предоставить вам возможность умереть самостоятельно. Это будет немилосердно, зато никому из нас не придется брать на душу грех неправедного убийства.

– Но почему я, Ферван? За что?! Все дело в том, что вы показали мне молельню манихеев?! И рассказали об «улитках»?!

Мне удалось достать его. По крайней мере он сбросил маску ледяного спокойствия.

– Нет, я здесь ни при чем! – Капитан испуганно отшатнулся. – Клянусь! О содержании нашего сегодняшнего разговора майор Шапур узнать никак не мог!

«Выходит, виноват покойный Злочев? – спросил я себя. – Если прав был каперанг Гладкий и пишущими устройствами-шпионами являются попросту наши удостоверения военнопленных… Ну и что с того?! Что изменилось с той минуты, когда раненый Злочев сказал мне „исток существует“?! Эта запись была считана с моего удостоверения еще когда! Пусть Злочев открыл мне страшную тайну. Но тогда Шапур мог устранить меня десятком других способов! Простейший: вызвать на разговор в цитадель и застрелить. Мое тело отправить с грузовиком в космопорт, а нашим объявить, что я переведен в другой лагерь! Только и всего! Почему решение убрать меня принято только сейчас? И почему исполнителем выбрали Фервана?»

– Я признаю, что, наверное, случайно узнал что-то, чего знать не должен, – смиренно сказал я. – Но объясните мне, Ферван, почему сильный майор Шапур, в клетке у которого заперт слабый лейтенант Пушкин, так боится своего пленника? Разве у меня есть хотя бы один шанс из миллиона выбраться с этой планеты в ближайшем будущем? Разве на планете высадились наши? На орбите появился наш флот?

– Гарантирую, что вашего флота на орбите нет и быть не может. Думаю, сейчас последние линкоры Объединенных Наций стянуты к Земле в безнадежной попытке защитить ваши города от бомбардировок…

Ситуация не располагала к обсуждению военных новостей, но я не удержался:

– Ну уж! Можно подумать, Восемьсот Первый парсек вы уже взяли! Не рассказывайте сказки! Какие еще могут быть бомбардировки Земли?!

– Не хотел бы вас расстраивать, Александр… Но, возможно, это поможет вам принять благоразумное решение, и вы попросите нас о милосердной пуле… Три дня назад ваша Столица была полностью уничтожена. Флот Великой Конкордии бомбардировал также Москву, Берлин, Дели. Ваша цивилизация ввергнута в хаос.

– Пропаганда, – отрезал я.

– Не верите? А я ведь регулярно смотрю новости. Правда, местная станция Х-связи не включена в нашу межпланетную визорную сеть. Но записи свежих новостей сегодня ночью были доставлены из космопорта вместе с курьерской почтой. Я видел подлинные съемки. Ваш флот обессилел настолько, что не смог защитить Столицу! У вас хроническая нехватка люксогена! Война близится к концу! Мы стоим на пороге всемирно-исторической победы Великой Конкордии!

«Неужели правда? Неужели?!. Тогда вдвойне обидно: мало клонам, что Столицу накрыли, так им еще и лейтенанта Пушкина подавай! Нет уж, назло вам всем жить буду! Назло!»

– Послушайте, Ферван, если в ваших словах есть доля истины, тогда и подавно нет смысла меня убивать. Совсем никакого смысла. Если война закончится вашей победой, я вернусь на разгромленную и сожженную Землю, не так ли? Увиденное и услышанное мной в плену потеряет всякий смысл перед лицом нашей национальной катастрофы!

– Здесь вы правы, – согласился Ферван после секундной заминки.

– А ведь это военное преступление, – сказал я почти весело; в тот миг мне показалось, что капитан колеблется. – Ваш начальник приказал ликвидировать меня, военнопленного. Он преступник, но и вы, выполняя его приказ, становитесь соучастником… А можно ведь поступить по совести! Мы вернемся в лагерь, навестим коменданта – и во всем разберемся на месте. Если он будет упорствовать – что ж, пусть убьет меня своими собственными руками. Но вдруг произошла какая-то ужасная ошибка? Или неведомые нам обстоятельства к тому времени изменятся? В любом случае ваша совесть будет чиста!

То ли мой душещипательный этюд был бездарен, то ли и более изощренная «психология» здесь спасовала бы перед элементарной воинской субординацией, но Ферван на середине моей речи преобразился. И снова стал похож не на рефлектирующего хлюпика, а на нормального, понимаете ли, на боевого, товарищи, командира!

Вход
Поиск по сайту
Ищем:
Календарь
Навигация