Вышли мы обратно на лужайку. Глядим – сороки уж опять на том же месте вертятся. Прыгают, к земле приглядываются, зайчонка ищут. Вот ведь какие! Разбойники, да и только.
ЗЕЛЁНЫЙ ШУМ
Природа южных стран богаче нашей,
Цветы нарядней там и много краше.
Но мне всего милей берёзовый лесок,
Тенистый островок среди лугов и пашен.
Май – это месяц первой зелени, первых цветов, первых весенних гроз.
Помню, однажды такая гроза застала меня в далёкой лесной деревушке. Я возвращался с охоты, спешил в Углич на пароход. И вдруг – гроза, первая гроза в этом году.
Я переждал её в сенном сарае. Как только кончился ливень, я выбрался за деревенскую околицу, прямо в лес, на поляну, да так и остановился. Нужно спешить, а я стою и глаз не могу оторвать от того, что вижу. Передо мной – молодой берёзовый лес, умытый дождём. Он ещё голый, без листьев. Стволы берёзок тонкие, белые, а ветви лиловые. На концах ветвей серёжки висят, а на серёжках – капли дождя.
Снизу от влажной земли пар поднимается, плывёт над поляной. А воздух, воздух какой! Тёплый, влажный, пахнет сырой землёй и горечью набухших берёзовых почек.
Я постоял, посмотрел и пошёл по лесной дороге.
Кругом по деревьям птицы поют: зяблики, овсянки, скворцы, дрозды… Вдали кукушка кукует. Каждый певец на свой манер старается. Одни звонкую трель выводят, другие свистят, третьи щебечут.
А из каждой весенней лужи слышится нежное урчанье лягушек. Вон их сколько, весёлых лупоглазых певцов. Это травяные лягушки. Они первые открывают весенний концерт. Потом, попозднее, когда вода в водоёмах хорошенько прогреется, запоют другие – водяные лягушки. Вот те уже настоящие певцы. Но такие концерты ещё впереди.
Я проходил открытые поляны, они начинали уже зеленеть. А по окраинам, под кустами орешника виднелись цветы медуницы, той самой медуницы, о которой вспоминает Садко, сидя в подводном дворце морского царя:
Теперь, чай, и птица,
и всякая зверь
У нас на земле веселится;
Сквозь лист прошлогодний
пробившись теперь,
Синеет в лесу медуница!
Пройдя поляну, потом сухой бугорок, я спускался под гору в просторную луговину, ещё покрытую талой водой. Там, прямо из мелководья, поднимали золотые головки крупные цветы калужницы. И как они были красивы на синем фоне воды! Смотришь сверху и видишь сразу два цветка – сам цветок и его отражение. И оба одинаково чётко видны. Невольно подумаешь: какой же из них настоящий?
Миновав заросли осинника, я вышел вновь на светлые, солнечные поляны и в молодые березняки. Идти среди них было особенно легко и радостно.
Но что за чудо! В начале пути, когда я только вошёл в этот лес, ветви берёз были усеяны набухшими почками, даже признаков листьев нигде не было видно. А теперь на каждом деревце что-то слегка зеленело. Я наклонил одну из веток. Почки на ней уже лопнули, и из-под бурых чешуек высунулись нежные зелёные язычки. Мне посчастливилось быть свидетелем радостного события в жизни природы, того события, когда лес одевается в свой весенний убор.
Будто в сказке, с каждой минутой, прямо на моих глазах лес распускался и зеленел. Набежал ветерок, качнул мохнатые нежно-зелёные ветви берёзок, и я вдруг услышал лёгкий, едва уловимый шум, не посвист ветра в голых ветвях, а именно совсем особый, похожий на сдержанный шёпот, первый шум молодой листвы.
Услышав его, я сорвал от радости с головы кепку и по-мальчишески крикнул куда-то в лесную даль:
– Здравствуй, весна! Здравствуй, зелёный весенний шум!
Было уже совсем темно, когда я пришёл в Углич на пристань.
Подвалил ярко освещённый теплоход. Я уселся на палубе и поплыл по ночным волжским просторам домой, в Москву.
Вот и всё, что случилось в этот весенний день, проведённый мною в дороге. Собственно, ничего особенного и не случилось. Почему же я решил рассказать о нём?
Я уверен, что тот, кто любит природу, сразу поймёт меня. Поймёт и оценит – что значит услышать весною в лесу первый зелёный шум.
ЧИР ЧИРЫЧ
Журчат ручьи, настал апрель.
Кричат грачи, звенит капель.
Им вторит громко, во весь дух,
На кол забравшийся петух.
Кругом царит и шум и гам.
Все рады светлым вешним дням.
Вечером папа принёс из сарая доску, распилил её и сколотил домик. Вместо окон и дверей в одной из стенок выпилил круглую дырочку, а вместо крыльца внизу, у входа, палочку прибил.
– Готово, – сказал папа. – Ну-ка, теперь отгадай загадку: на колу дворец, во дворце певец – кто это?
– Скворец! – закричал я.
– Правильно. Вот мы для него квартиру и смастерили. Завтра утром скворечник в саду пристроим. Добро пожаловать, дорогие гости!
Проснулся я утром – в окно солнце светит, капе́ль с крыши льёт, и воробьи на весь двор расчирикались.
В саду везде ещё был снег. Мы с папой еле пробрались к старой яблоне. Папа прибил скворечник к длинному шесту и прикрутил шест проволокой к стволу яблони. Скворечник оказался очень высоко – со всех сторон видно.
Прошло пять дней. В саду зачернели проталины, а кругом них разлились огромные лужи. В лужах, как в зеркале, отражаются небо, облака, а когда выглянет солнце – даже больно глядеть, так вода и сверкает.
Один раз зовёт меня папа в сад:
– Погляди, какие гости к нам заявились.
Прибежал я, смотрю – на крыше скворечника сидит скворец и распевает. Потом другой скворец к нему подлетел и прямо в домик юркнул.
Поселились в домике скворцы, только почему-то всё один скворец летает. По вечерам сядет на веточку и поёт, а скворчихи и не видать.
Как-то раз стояли мы с папой под яблоней. Смотрим – скворец к домику подлетел, в клюве у него что-то белеется, наверное какая-то большая, толстая личинка. Сел он на жёрдочку, вдруг видим – из домика высовывается головка скворчихи. Открыла она клюв, скворец сунул ей в рот личинку, а сам засвистел, затрещал и опять улетел.
– Видишь, – говорит папа, – как скворец о своей скворчихе заботится! Даже кормит её, чтобы она с гнезда не улетала. Ведь она теперь яйца насиживает.
Скоро у скворцов вывелись птенцы. Тут уж оба – и отец и мать – начали детям корм носить. Ходят, бывало, по грядкам и высматривают добычу. Заметит скворец гусеницу, схватит её и тащит детям. Так это здорово получалось! Скворчатам еда – и нам с папой помощь. За день, бывало, всех гусениц с огорода соберут.
Папа глядит да радуется:
– Хорошая у нас капуста будет! Червяк её уже не тронет. Вон наши длинноносые сторожа как на грядках стараются!
Выросли скворчата, начали уже из домика наружу выглядывать. Целый день пищат – есть просят. Родители им только успевают корм приносить. А наступит вечер, усядутся старики на веточку возле домика, сидят и переговариваются, будто дела свои обсуждают.
