7. И последний миф — «их осталось только тридцать». На самом деле дальневосточных леопардов значительно больше. Но на сколько — вот вопрос…
Их осталось только тридцать?..
Глава 16
Вокруг леопарда. Звери и деньги
Во многих регионах мира обыкновенный леопард, как мы уже убедились, — вполне привычный и местами довольно многочисленный хищник. И если в Экваториальной Африке этот зверь может считаться вредным, то в Южной и Восточной он желанный объект трофейной охоты, а на севере континента — исчезающий, если не уже исчезнувший вид. Критическим является и положение леопарда на Ближнем Востоке и в Турции. Здесь ему с не меньшим основанием, чем дальневосточному подвиду, можно адресовать слова «их осталось только тридцать». Непросто обстоят дела с этим хищником в Иране, Индии и Юго-Восточной Азии. Совсем мало леопардов сохранилось в Туркмении. Но нас с вами, дорогой российский читатель, конечно, более всего интересует наш, дальневосточный леопард. Ну и ещё, конечно, переднеазиатский, которого планируют заново расселить на Северном Кавказе.
Однако за разговорами о необходимости сохранения и восстановления крупных и опасных кошачьих на территории нашей страны мы забываем или, ещё хуже, сознательно не сообщаем о проблемах, связанных с сосуществованием этих хищников и человека. К сожалению, псевдозелёными организациями и транснациональными экологическими корпорациями проводится целенаправленная политика замалчивания ущерба, который тигры и леопарды наносят сельскому населению, похищая у него скот. Такая же картина наблюдается и в отношении информирования общественности о человеческих жертвах.
Проблема заключается в том, что дикие кошки стали одним из главных двигателей околоэкологического бизнеса, и это порождает много противоречий, негативно сказывающихся на их охране. Я уже говорил о принципе «тянитолкая», по которому устанавливается численность леопарда в тех районах, где он рассматривается как объект спортивной охоты. Во всех нормативах промысловых учётов и оценок численности ошибка от трёх-пяти до пятидесяти процентов считается приемлемой. Тем более это будет очевидно с нашим героем — он способен прятаться на деревьях, устраивает логова в скалах и вполне сознательно склонен себя не выставлять на всеобщее обозрение. Но десятикратная разница даже для такого по определению неточного вида работ кое-что да значит! Очевидно, что как с одной, так и с другой стороны таких «оценщиков численности» есть люди, которым сиюминутная выгода от продажи лимитов на отстрел или от получения грантов на изучение и охрану важнее, чем реальное понимание того, что происходит со зверями на самом деле.
Леопарды как партнёры — вот мечта человечества с момента его рождения.
Я помню, как принималось решение объявить дальневосточного леопарда «флаговым видом» (есть у экологических корпораций такая формулировка). Сотрудники международных «зелёных» фондов анализировали, как долго продержится ситуация с угрозой его существованию и не слишком ли велик риск, что он, подлец, возьмёт да и вымрет сам собой. И кампания под лозунгом «Их осталось только тридцать!» стартовала только тогда, когда её будущие участники чётко определили, на кого они свалят вину за исчезновение зверя в случае неудачи. «Крайними» решили сделать российские федеральные и местные природоохранные органы.
Правильно, к слову, решили…
Коллизии между общественными экологическими организациями, которые собирают деньги на защиту тигра и леопарда в условиях жёсткой конкуренции на русском Дальнем Востоке, достойны обитателей Вороньей слободки. Очень часто, наблюдая за их взаимными манёврами, я вспоминал замечательные слова Марка Алданова: «Быть может, капиталистическому строю везде пришлось бы плохо, если бы революционеры ненавидели буржуазию так, как они ненавидят друг друга».
Что касается всяких интересных планов вроде проектов, посвящённых восстановлению численности леопарда на Северном Кавказе в окрестностях Сочи, то что тут скажешь? Можно быть уверенным в одном: местным жителям — владельцам собак, кошек и мелкого домашнего скота — они придутся исключительно по душе. Леопард должен соседствовать с густонаселёнными районами (а юго-западное Приморье и Северный Кавказ являются именно такими регионами) только при условии его содержания в полуневоле — на территории специально огороженных сафари-парков.
Фото IGOR AK. keshouan@mail.ru, фон М. КРЕЧМАРА, коллаж В. КОТОВА
Конечно, искусственно ограничить свободу передвижения леопарда гораздо сложнее, нежели тигра. Следует помнить, что леопард — кошка лазающая. Этот зверь регулярно сбегает даже из цирков, где система безопасности отработана десятилетиями. Но эти трудности вполне технически преодолимы. Словом, деньги, конечно, способны решить многие проблемы охраны крупных хищников вообще и дальневосточного леопарда в частности. Но спасение в конечном счёте приходит не от финансирования, а от людей. И деньги должны не подменять собой защиту природы, а служить её эквивалентом.
Заключение
Кошки и судьба
Крупным кошкам не повезло. В отличие от бурого медведя им приглянулась та часть поверхности земного шара, которая более других удобна для человека. Кроме того, в смертельное соперничество с Главным Хищником Планеты гигантские кошки вступили практически одновременно с его первыми шагами по лестнице эволюции.
А заклятых врагов не прощают.
Сейчас на территории Российской Федерации оба наших героя — амурский тигр и восточносибирский (дальневосточный) леопард — остались лишь в самом южном углу Дальнего Востока, зажатые между северной заснеженной тайгой и китайской границей. В очень специфическом районе, заросшем кедрово-широколиственными лесами и густо заселённом людьми.
Что впереди?
Надо посмотреть правде в глаза — первобытной уссурийской тайги мы больше не увидим. Так что же мы можем предпринять для того, чтобы гигантские кошки сохранили своё место в новой, преображаемой человеком реальности?
