Остановившись Кей взял девушку за плечи. Посмотрел в глаза –
ласково и печально:
– Я, похоже, свалял дурака, улыбаясь тебе четыре года назад.
Рашель быстро покачала головой. Диадема на ее голове тонко
пела, расширяя поле зонтика, пытаясь прикрыть от дождя обоих.
– Девочка, разлюби меня, хорошо?
– Почему? – резко спросила Рашель.
– Я очень хорошо к тебе отношусь. Но не так, как тебе нужно.
– Это… – Рашель заколебалась, – …из-за Томми? Вы с ним
любовники?
– О Боже! Ты только ему не ляпни. Мы шатались вместе четыре
года, и это было общим мнением. У Томми и так комплекс на этой почве… Нет,
конечно. Я стандартно ориентирован, а парню, по-моему, вообще на секс
наплевать. Он любит дурацкие игрушки, виртуальную реальность.
– Тогда почему?
– Раш, я предпочитаю любить человечество в целом.
– Это удобнее…
– Умница, – нежно сказал Кей. – Гораздо удобнее. Особенно,
когда сотню раз получишь пинка от тех, кого любишь. Собственно говоря, тогда
это становится единственным выходом.
– Я…
– Никогда бы меня не предала. Конечно. Ты сегодняшняя – нет.
Но будет завтра. Я прожил достаточно, чтобы понять – завтра наступает всегда.
Порою хочется не дожить до него… иногда это удается. Но завтра – все равно
наступает.
– Ну почему вы такой глупый! Я говорю, что я… что очень
хорошо к вам отношусь. А вы мне про свои обиды!..
Рашель отвернулась.
– Извини, – Дач потер лоб. – Ты права. И зови меня на «ты».
– Ладно…
– Раш, мне просто показалось, что ты немного в меня
влюблена. И я решил сразу же тебя от этого предостеречь.
– Спасибо!
– Мир?
Девушка молчала.
– Когда я влюблюсь в тебя, ты немедленно узнаешь об этом, –
серьезно продолжил Кей.
– Когда я тебя разлюблю, ты тоже почувствуешь, – Рашель
посмотрела на Дача. – А поцеловать меня рискнешь?
Если Кея и удивил ее неожиданный натиск, то это никак не
отразилось на его лице. Он наклонился к девочке – силовое поле скользнуло по
волосам, и отключилось.
Ее губы были неожиданно опытными, умелыми, и это вдруг
кольнуло Дача – странной, бессмысленной обидой. Словно неожиданная влюбленность
Рашель была правильной.
Словно в мире существовала верность – и он, живший
случайными романами, был вправе на нее претендовать.
– Пойдем? – Рашель отстранилась.
– Пойдем, – он снова взял ее за руку. Молодой мужчина,
гуляющий по вечернему саду с девочкой-подростком. Если мораль Таури не слишком
изменилась за последние двадцать лет, то он ничего предосудительного не
совершает.
Впрочем, по большому счету ему было на это плевать.
Дач замечал обратную дорогу – каким-то краешком сознания. Он
слишком устал, чтобы поддерживать нормальную беседу… хорошо хоть, что и Рашель
молчала. Когда деревья кончились, и они вышли на огромную, поросшую высокой
травой поляну, скорее даже маленькое поле, в центре которого стоял дом, девушка
остановилась.
– Пришли. Кей, хочешь чай?
Он покачал головой.
– Вон мое окно, на втором этаже. Я тебе помашу рукой.
Подождешь?
– Подожду.
– Хочешь взять флаер?
– Зачем? Ножками прогуляюсь.
Рашель отпустила его руку, шагнула к дому:
– Я прийду утром.
– Если Ванда решит, что я ее обманывал, то ты найдешь две
свежие могилки.
Девушка засмеялась.
– Зря, – серьезно сказал Кей. – Твоя старушка-соседка и не
на такое способна.
– Пока, Кей.
– Пока, Раш.
7
Было уже совсем темно, когда Кей вернулся к дому Каховски.
Он все-таки ухитрился заблудиться… надо было взять флаер, пусть и для
двухкилометровой дистанции.
Свет не горел ни в одном окне, лишь на крыше, венчая тонкую
спираль антенны, трепетал белый огонек. Дач остановился на крыльце.
– Поднимайся, поднимайся, – окликнул его сверху старческий
голос. – На третий этаж, и по коридору.
Дач молча последовал совету. Коридор кончился раскрытой на
балкон двухстворчатой дверью. В кресле (сколько их здесь, этих мягких символов
увядания), сидела Ванда Каховски. В длинном белом платье, с тлеющей сигареткой
в руках. Кей почувствовал сладкий запах наркотика.
– Почему девочки так легко влюбляются во взрослых мужчин… –
сказала Ванда. – А?
– Наверное…
– Это риторический вопрос, Кей. Любой дурак со времен Фрейда
способен ответить. Ты читал Фрейда?
– Да.
– Ты слишком разносторонен для убийцы. Дач, ты супер?
– Я с Шедара.
– Понятно. Ты прекрасно получился… я всегда считала, что
Грей не прав с генетическим мораторием. Дач, все, что я могу проверить, будет
проверено завтра к полудню.
– Я рад, госпожа полковник.
Каховски раскурила еще одну сигарету, протянула ему. Кей
молча затянулся.
– Было так тихо… так мирно… – Ванда говорила, не смотря на
Дача. – Год за годом… в бесконечном саду. Я стала кое-что забывать, Кей! А ты
требуешь вспомнить…
– У нас иная судьба.
– Иная… Зачем нужны шипы, Кей?
Дач молчал несколько секунд, полузакрыв глаза. Сказал –
очень тихо, и даже голос его изменился:
– Шипы ни зачем не нужны, цветы выпускают их просто от
злости.
– Не верю я тебе… – в тон ему отозвалась Ванда. – Они
стараются придать себе храбрости. Они думают: если у них шипы, их все боятся…
Минуту они молча курили. Потом Каховски хрипло рассмеялась:
– Молодец, Кей. Значит, ты поймешь.
– Я и так понял.
– Это все равно что сбросить старую оболочку. Тут нет ничего
печального.
Дач вытащил из кобуры под мышкой «Шмель». Щелкнул
предохранителем.
– В любом случае понадобится… – словно уговаривая себя
сказала Ванда. – Что тебя убивать, что Императора… не в этом же теле… аТан я
сняла только в семьдесят, вот в чем беда, Кей. Была руинами, стану развалиной…
