Припухлые веки – память о ночных слезах, которые он не
услышал.
Пальцы, вцепившиеся в край подушки.
Боль и страх.
аТан лечит лишь тело.
Кей подошел к информационному терминалу, включился в
гостиничную сеть. Она была простой и не слишком-то дружественной для
незнакомого с Граалем туриста, но через полчаса Дач вышел на архив центральной
больницы планеты. Еще через шесть минут он получил доступ к файлам дома
призрения при Церкви Единой Воли.
Только после этого Кей подошел к дивану и потряс Кертисов за
плечи.
– Что? – пробормотал Томми.
– Вставай. Тебе надо побриться, – Кей легко извлек его из
постели. – Живо.
– А мне зачем вставать? – Артур приоткрыл один глаз.
– Чтобы вымыть уши. Быстро. Посещения безнадежно больных с
утра и до обеда, а нам еще надо арендовать машину.
– Каких больных?
– Безнадежных, – вслед за Томми Кей вытащил из постели и
Артура. Подтащил к экрану и сбросил в кресло.
Широко раскрытыми глазами Артур Кертис смотрел на фотографию
Изабеллы Каль.
– Ты уверен? – спросил Томми. Он явно нервничал, и Кей
ободряюще улыбнулся ему.
– Да. А ты уверен?
– Более чем. Не имел счастья знать эту даму, и не мечтаю ее
увидеть.
– Тогда подожди нас.
– Кей! – Томми умоляюще посмотрел на него. – Пожалей Артура!
Это жестоко!
– Время жалости кончилось до нашего рождения, Томми.
Дач выбрался из джипа. История повторялась – они снова не
смогли взять напрокат флаер, и вновь им предстоял пеший переходом по Злой
Земле.
Но прежде, что бы ни ждало их: Бог, дьявол или засада СИБ,
кей должен был отвести Артура на свидание с прошлым.
С прошлым, томящимся в этом большом, похожем на старую
терранскую крепость, здании.
Мальчик уже стоял перед грубой каменной аркой входа. Он был
таким трогательно маленьким и беззащитным перед громадой из серого гранита, что
у Кея защемило сердце.
Чушь. Все это сентименты, даже не имеющие под собой основы.
Артуру Кертису двадцать лет.
Он далек от невинности и чистоты так же, как Кей.
Но Дач все же стоял несколько секунд, глядя на нескладную
детскую фигурку, прежде чем подошел к Артуру.
– Пора…
Каждому столько лет, сколько ему есть. Ты никогда не был
ребенком – Артур еще не был взрослым.
Слегка удивленная женщина в белой тунике сестры милосрдия
выписала им пропуск. Посещения не возбранялись никому – Церковь считала любое
общение благом. Но она все же спросила:
– Эта женщина кем-то приходится мальчику?
– Никем. Но ему надо в этом убедиться, – вежливо ответил
Кей.
…На Граале так и не узнали имени Каль. Просто воскресшая
безумная женщина, на которой спасовал весь медицинский арсенал. «аТан» хранил
свои тайны – Каль значилась в документах дома призрения под красивым и условным
русским именем Любовь.
Кей мысленно согласился, что в этом есть своя, пусть
извращенная, логика.
Когда они подошли к палате, чей номер был указан в пропуске,
Дач почувствовал, что жмущийся к нему Артур дрожит.
– Кей!
Он посмотрел на мальчика.
– Не надо! Я не могу!
– Не будь механистки – я не привел бы тебя сюда. Пошли.
Кей подтолкнул Артура и они вошли в палату.
Сиделка, вязавшая в углу, вежливо кивнула им. Она
насмотрелась на всяких посетителей – и на тех, кто спешил пакетиком фруктов для
убогих откупиться от собственных смертных грехов, и на тех, кто с жадным
любопытством разглядывал подступающую смерть.
Но эти посетители под обычные категории не попадали.
– Узнаешь? – спросил Кей.
Глаза Артура несколько секунд метались по лицам женщин. Их
было шестеро в палате – аккуратно одетых, умытых, причесанных, усаженных перед
видеоэкраном, где нарисованные зайчики гоняли по лесу нарисованного волка.
Потом его пальцы вцепились в ладонь Кея.
– Не сразу, правда? – спросил Кей. – Это первый урок,
мальчик. Лики прошлого стерты. Только во снах мы узнаем их сразу.
Он подошел к Изабелле Каль, застывшей на кресле, почти силой
подтащил Артура. Лицо Каль не изменилось. С любопытством животного она
продолжала следить за мелькавшими по экрану фигурками.
– Каль, это я, – негромко сказал Кей. – А это Артур Кертис.
Узнаешь?
Каль смотрела в экран.
– Второй урок, – жестко продолжил Кей. – Прошлое безвредно
для нас. Но если очень стараться – то мы можем оживить его. Дать новое тело и
новую душу.
Он взял Изабеллу за руку – все еще нежную и тонкую, не
тронутую за четыре года увяданием.
И полупогладил-полутолкнул ее рукой лицо Артура.
Мальчик вскрикнул.
Еще один мягкий толчок.
На этот раз Артур не издал ни звука.
– Третий урок. Прошлое может ударить – если мы сами этого
хотим. И мы можем привыкнуть к боли – даже полюбить ее.
Дач встал, заслоняя от Каль экран. Женщина не шевельнулась.
– Четвертое, самое главное. Прошлое мертво. Прошлого нет. В
нашей власти убить его навсегда, или просто отвернуться – или вдохнуть жизнь в
тлен. Что ты выберешь, мальчик?
Встревоженная сиделка отложила недовязанный шарф и подошла к
ним.
– Что ты выберешь?
– Отвернуться и уйти, – Артур поднял глаза на Кея.
– Ты уверен?
Мальчик молча кивнул.
– Ее звали Изабелла Каль, – сказал Кей сиделке, и они вышли.
Артур медленно подошел к узкому окну. Посмотрел на джип, рипаркованный у
ограды.
– Прошлому можно вернуть имена. Можно вспоминать его.
Главное – не делать мертвое живым.
– Кей… – спина Артура напряглась. – Если бы я ответил
по-другому?
– Я все равно бы за тебя дрался.
– Почему? Я тоже – прошлое. Тлен.
– Ты живой, Арти. Я больше не отдам тебя смерти.
– Кей, почему ты меня любишь?
Дач подумал, что никто и никогда не знал ответа на этот
вопрос – шла ли речь о людях или чужих, мужчинах и женщинах, взрослых и детях.
Но он все же ответил, потому что тишина и молчание тоже были частью прошлого.
