Теперь Полина и два специалиста-электронщика субмарины «Иван Калита» разбираются, как устроены связи между электронной начинкой и мозгами всеяда. Это нужно для того, чтобы понять, есть ли возможность дистанционно управлять многоногой мерзостью. Или, быть может, им удастся сконфигурировать импульс, который выжжет контуры управления или хотя бы внесет помехи в их работу?
Мы тем временем достигли устья фиорда Крузенштерна и ненадолго всплыли. Впервые за неделю стоял под открытым небом и дышал свежим морским воздухом.
Боюсь, когда мы достигнем пункта назначения, времени писать у меня почти не будет. А ведь я так и не дошел до главного.
Я должен поторапливаться!
Вот что рассказал инженер-капитан Оберучев.
В январе на Грозном еще шли серьезные бои, причем с русской стороны в них тоже принимали участие флуггеры. Сам Оберучев был начальником инженерно-технической службы одного из истребительно-штурмовых полков. Его люди обеспечивали полеты «Горынычей» и «Белых воронов» с временных площадок, оборудованных в джунглях.
Потом клоны все-таки добили все крылатые машины до последней. Уцелевший персонал военфлота влился в ряды танковой дивизии.
В феврале бои продолжались, хотя и с меньшей силой. Причем инициатива в них принадлежала русским танкистам, которые, пользуясь отвратительной погодой, пытались захватить хотя бы немного топлива. Клоны же удовольствовались тем, что обустраивали вокруг Новогеоргиевска противопартизанскую зону и восстанавливали инфраструктуру космодрома, разрушенную в первую неделю войны.
Затем у клонов было, как выразился Оберучев, «мартовское обострение». Две усиленные бригады, которые вошли в джунгли несколькими колоннами еще в феврале, дождались наконец-то ракетно-артиллерийских дивизионов особой мощности, переброшенных из клонский метрополии, и пришли в движение. Они стремились расчленить русскую дивизию на несколько изолированных «мешков». В этом им помогали десанты спецназа «Скорпион».
Клоны несли большие потери на минных полях и в засадах. И все-таки за три недели мучительных боев, бомбежек и обстрелов сквозь полог леса они «дожали» русских. «Мы уже собирались, — признался Оберучев, — дать последний бой, бросить всю технику и небольшими группами просачиваться на северо-запад, за озеро».
Но тут у клонов что-то сломалось.
В канун Ноуруза, то есть Нового года, который в Конкордии празднуют, как известно, в районе 21 марта, один из клонских полков исчез со своих позиций. Позже его обнаружили уходящим в направлении Новогеоргиевска. Потом на космодром сели десантные корабли, приняли полк и улетели.
Под ленивую перестрелку клоны вскоре убрали еще один полк.
К этому времени танкисты перехватили свежие клонские газеты и распечатали их на трофейной машине. «Хосровская заря» от 20 марта содержала боевитый, трескучий и глубоко бессодержательный материал про некое «сражение за Восемьсот Первый парсек» (это очень большая база русского флота, как мне пояснил Оберучев).
Там имела место (цитирую перлы из газеты) «грандиозная победа духа»; «пылали армады русских гегемонистов и их всесветных приспешников»; «летучие отряды всенародно любимых войск специального назначения «Скоргшон» полностью вывели из строя вражескую базу»; «враг умылся кровью»; «сотни хваленых «Дюрандалей» усеяли горящими обломками планету»…
И так далее. Но — никакой конкретики! Чего достигла операция — не сказано. И потери сторон указаны не были, что нетипично даже для лживой клонской прессы. Конкордианцы обычно в несколько раз завышают потери противника, затем занижают свои и публикуют получившиеся красивые цифры. Но чтобы совсем без цифр…
Даже я, человек гражданский, заключил бы из такой статьи, что на этом Восемьсот Первом парсеке ничего хорошего для клонов не произошло. Ну а русские командиры это раскусили моментально.
Итак: клоны потерпели поражение. Причем настолько серьезное, что им пришлось срочно сворачивать операцию на Грозном и перебрасывать силы в другие районы.
Русские сразу же воспользовались ситуацией и устроили клонам lesnoj Stalingrad.
Умелыми контрударами танкисты отсекли два вражеских батальона, отбили атаки извне «котла», а потом вынудили несчастных клонов улепетывать прямо по минным полям. Кое-то из окружения, конечно, вышел, но практически всю технику клоны бросили.
— Но это было только начало. — Оберучев со значением поднял указательный палец. — Самые странные веши начались 29 марта. В эфире появилось вот это бормотание. — Он похлопал рукой по «Сигурду». — Затем наши субмарины ПКО сообщили, что на орбите Грозного наблюдаются десятки крупных объектов. Чересчур крупных, чтобы принадлежать Великорасе, вы понимаете? Они были различимы и невооруженным глазом — ночью, в редких окнах облачности, проплывали крупные голубые звезды. Над Новогеоргиевском грохотало такое сражение, что зарницы были видны с берегов озера. Из тех немногих клонских сообщений, которые поддавались перехвату и расшифровке, стало ясно, что это вторжение по сценарию «фактор К». Да-да, господин Эстерсон и товарищ Пушкина, классическое вторжение! Классический «фактор К»!
Незадолго до того, как Оберучев перешел к «фактору К», Полина с Уляничем вернулись. Оба заговорщически посмеивались, как напроказившие школьники.
«Чего это они, — я ощутил укол ревности, — так развеселились?.. Впрочем, нашли общий язык— и слава Богу. Еще не хватало, чтобы русские, один раз заподозрив в нас подосланных клонских шпионов, носились с этими подозрениями до последнего… А ведь с них станется».
Улянич сказал, что не станет мешать «знатному лектору Алексею свет Алексеевичу», и ушел, а Полина присоединилась к нам. Это сразу же оживило общение — я довольно застенчив и редко задаю вопросы, а вот Полина не стесняется спрашивать обо всем, ей непонятном. И правильно делает.
Вот она и спросила:
— А что такое «фактор К»?
— Инопланетная и притом неопределенная угроза техногенного характера. Для примера: чоругов мы знаем сравнительно хорошо, поэтому степень исходящей от них опасности нам известна. Если рассматривать чоругов как вероятного противника, это никакой не «фактор К», а просто военная угроза. Хотя они нам и не угрожают. А «фактор К» — то, чего мы еще не знаем, но уже опасаемся.
— Да ваша военная наука — это философия целая, — усмехнулась Полина. — То есть можно сказать, что «фактор К» — это разновидность трансцендентального объекта познания? Ведь пока инопланетян нет, есть одно только абстрактное понятие и никаких экспериментальных данных. А как только они появляются, это уже вовсе не «фактор К», потому что экспериментальных данных становится выше крыши и угроза из неопределенной превращается во вполне определенную? И тогда — смотри пункт предыдущий, «чоруги и им подобные»?
— Вот-вот! — с энтузиазмом подхватил Оберучев. — Но пока что мы все еще имеем «фактор К», потому как раса, которая вторглась в систему Секунды, может с полным правом считаться неизученной.
