Скажу лишь, что за этот полет считаю себя достойным Королевского ордена Полярной звезды командорской степени первого класса. Поскольку русские таких не выдают, готов удовольствоваться скромной Звездой Героя России.
Когда «Сэнмурв» шел уже на дозвуковой скорости на высоте в полтора километра, я все-таки включил приемник.
Я полагал, что нас в процессе снижения засекла клонская система противокосмической обороны. «Сэнмурв» должен был автоматически и притом вполне вменяемо отвечать на запрос «свой-чужой» — поэтому клоны вряд ли стали бы сбивать нас сразу. Но связаться с нами по рации их командиры были просто обязаны. Я понятия не имел, что мы станем им отвечать, но послушать их запросы не мешало.
В эфире, однако, царило молчание, а переключаться на аналоговый тракт я не отваживался. Охота мне было лишний раз слушать царапающее нервы «шап-шапанат»!
Мы летели почти точно вдоль 7-й северной параллели. Океан был разграфлен бесконечными грядами волн. Гидрологическая панель «Сэнмурва» показывала 4,5 балла, автопилот любезно предупреждал, что посадка при таком шторме возможна, но нежелательна.
Я задал автопилоту курс строго на запад, откинул спинку кресла в полулежачее положение и снял шлем.
Я прожил в наглухо запечатанном скафандре всего-то около шести часов. В эту четверть суток уложились все операции по подготовке «Мула» к отлету с орбиты Фелиции, прибытие в окрестности Грозного и последующий полет на «Сэнмурве» во всех фазах: орбитальной, суборбитальной и атмосферной. Но ощущения были такие, будто я таскаю на себе скафандр не меньше недели. Представляю, каково пришлось бедняжке Полине!
— Снимай шлем, — сказал я. — Теперь уже не страшно. На такой высоте даже внезапная разгерметизация кабины нас не убьет, так что подышим полной грудью.
— А скафандр? Скафандр уже можно?
— В принципе да… Но лучше пока не надо.
— А что такое?
— Видишь ли… Сядем — объясню. Хорошо?
— Великий инженер Роланд Эстерсон обзавелся суевериями бывалого пилота?
— Можно и так сказать.
— Куда мы сейчас летим?
— Вот это я и хотел с тобой обсудить. Если мы сейчас не изменим курс, то через полчаса увидим береговую черту здешнего центрального континента. В момент пересечения береговой линии мы будем находиться примерно в четырех сотнях километров к северу от Новогеоргиевска. В городе есть космодром. Но проблема в том, что он наверняка занят клонами.
— А космодром нам нужен? Мы ведь можем приводниться?
— Это было бы безопаснее — при моих талантах. Но на такие волны, как сейчас, лучше не садиться.
— И что же?
— Если верить карте, в ста восьмидесяти километрах к северо-западу от Новогеоргиевска есть большое озеро. Думаю, лучше всего попробовать сесть там.
— А клоны?
— Клоны — это, конечно, неприятно. Но где-то на обозримом расстоянии от клонов должны быть и русские танки, верно? Те самые, против которых геройствуют отважные заотары, если верить «Хосровской заре». Иными словами, если мы не хотим новой робинзонады на безлюдных задворках фронтовой планеты, нам следует выбрать посадочную площадку с таким расчетом, чтобы оказаться к русским поближе.
— Ну положим.
— Но и это еще не все. Дело в том, что к северу и к югу от того коридора сносной погоды, которым мы следуем, сейчас бушуют лютые шторма.
— Откуда тебе это известно?
— Я сужу по облачному рисунку циклонов, который мы видели из космоса.
— Вот это аргумент! — фыркнула Полина.
— Согласен. Но лучше перестраховаться. Так что самое разумное — попробовать сесть на поверхность того озера».
«День Мантра Спанд месяца Фарвардин, то есть 17 апреля.
Я посадил «Сэнмурв» без особых происшествий (хотя поплавки плюхнули очень сильно) и аккуратно повел флуггер к береговой черте.
Озеро резко, без песчаного пляжа переходило в глухой лес. Высота деревьев впечатляла — метров сто, а то и сто двадцать! Будь они еще чуть выше — и навязанная лесом крутизна посадочной глиссады не оставила бы нам шансов уцелеть.
Теперь, глядя на этих исполинов из кабины севшего «Сэнмурва», я с горечью осознал, что собственноручно загнал флуггер в западню. Взлететь вновь скорее всего просто не получится. Не вытяну я сто двадцать метров высоты от точки отрыва до леса… Но делиться этими соображениями с Полиной я не спешил.
— Ну что же, госпожа астроботаник, поздравляю с мягкой посадкой.
— Спасибо, Роло! Ты — настоящий ас!
— Пока только учусь… А теперь рассказывай, какие опасности таит природа Грозного и как с ними бороться?
— Судя по всему, мы находимся в знаменитых многоярусных джунглях с «надлеском». «Надлесок» — это паразитарная растительность, которая самочинно прописалась на огромных мясистых листьях верхнего яруса. Считается, что на Грозном самые красивые орхидеи… и единственные в своем роде птицеядные растительные виды.
— Птицеядные?
— Да. Воздушные корни паразитов, растущих наверху, обладают псевдомускулатурой. Ночью они реагируют на тепло, которое излучают птенцы. Они незаметно пробираются в гнезда и… и убивают птенцов. А потом в них укореняются и получают из их трупиков необходимые органические вещества.
— Бр-р-р… Веселая у тебя наука.
— Это еще цветочки. Вот на Трайтаоне…
— На Трайтаоне ягодки, — поспешно предположил я, — снабженные псевдокрыльями, которые сами заскакивают в рот, чтобы ими подавились?
Но Полина, не оценив моего блистательного остроумия, вдруг указала куда-то вверх.
— Ой, смотри, что это?! — вскрикнула она.
Уже во время нашей посадки над озером начали собираться тучи. Теперь же, когда я подогнал флуггер насколько мог близко к берегу, небо превратилось в монолит серого мрамора, покрытый частой сетью лиловых прожилок.
Да, небо подменили! И более того, пугаюшая твердь, что нависала над нами, похоже, готовилась распасться на куски и рухнуть нам на голову.
Разумеется, я подумал, что Полина указывает именно на эту устрашающую картину.
— Сейчас мы с тобой поймем, почему планету назвали Грозным… — пробормотал я. — Надеюсь, град будет не больше арбуза, иначе я за стеклопакеты в кабине не…
— Да я не о том! — перебила Полина. — Вон туда, туда погляди!
Но не успела она договорить, как без всякого предварительного громового воркования (а может, мы его не расслышали в герметично закрытой кабине) по глазам хлестнули слепяшие бичи молний и хлынул ливень.
Лило так, что казалось, если оказаться снаружи, не разглядишь пальцев на вытянутой вперед руке. «Сэнмурв» сразу же заметно просел в воду под давлением огромных дождевых масс.
