Между тем источники никаких оснований для столь радужной картины не дают. И сами скандинавы рассматривали даже береговые племена южной и юго-восточной Балтики как, самое меньшее, достойных противников – а отнюдь не только «привычных жертв набегов». Скорее уж сами датчане и шведы – норвежцы в меньшей степени – становились «привычными жертвами набегов» юго-восточных соседей.
Да и с «путями», кое ученое перо проложило давно уж ушедшим в Вальхаллу скандинавам по Великой Русской равнине, дело тоже обстоит… не так уж ровно. По преимуществу – в полном соответствии со старинной солдатской песней – «гладко было на бумаге, да забыли про овраги, а по ним ходить».
О конунге Вильтине и его владениях
Потребители норманистского вторичного продукта обыкновенно находятся в плену представлений о славянах, как о «мирном» и, соответственно, терпильском народце, и о скандинавах, по определению этаких воинственных юберменшах, нагибавших всех, до кого дотягивались. Представления, кстати, стопроцентно советские – как бы ни воображали себя иные товарищи норманисты «борцами с совком». Я уже приводил немало свидетельств того, как на самом деле оценивали соседи воинственность и боевые качества славян. А теперь просто посмотрим, как описывает взаимоотношения скандинавов и балтийских славян скандинавская же «Тидек-сага»:
«Был конунг по имени Вилъкин (Немецкий исследователь Карл Мюлленгоф доказал, что имя «вилькинов» и их короля Вилькина происходит от названия племенного союза балтийских славян «вильцев»
[87]
), славный победами и храбростью. Силой и опустошением он овладел страной, что называлась страной вилькинов, а теперь зовётся Свитьодом, и Гуталандом, и всем царством шведского конунга, Сканией, Сеаландом, Ютландом, Винландом
[88]
и всеми царствами, какие к тому принадлежат. Так далеко простиралось царство Вилькина-конунга, как страна обозначенная его именем (…) Таким образом, и это царство названо страной вилькинов от имени конунга вилькина, а народом вилькинов – люди, там обитающие, – всё это, пока новый народ не принял владычества над той страной, отчего вновь поменялись имена…»
[89]
Карта земель, покоренных Вильтином-Конунгом, согласно «Тидрек-саге» ношения скандинавов и балтийских славян скандинавская же «Тидрек-сага»:
Можно спорить по поводу исторической основательности такого сообщения. В связи этим стоит вспомнить еще Фортинским в 1872 году отмеченное обстоятельство: уже Титмар Мерзебургский использует слово «велеты» или «вильты» только в составе цитат из более ранних авторов. Говоря о современных ему событиях, он неизменно называет их лютичами.
То есть ко временам Титмара, к началу XI века, термин «велеты» из употребления уже вышел.
В свою очередь, Тидрек-сага совершенно не знает никаких лютичей (в отличие, скажем, от «Песни о Роланде», где упомянуты именно leutiz
[90]
– между тем песню эту исполняли ещё в конце XI века, во время битвы при Гастингсе
[91]
). Получается, что и время сложения Тидрек-саги (или, по крайности, тех её частей, где говорится о «вилькинах») мы должны отодвинуть ко временам не ранее начала XI века, что сильно повышает ценность содержащихся в ней сведений.
Но одно не подлежит сомнению – складывавшие легенды про то, как «вилькины», т. е. вильцы-велеты,
балтийские славяне, правили «всем царством шведского конунга», плюс Ютландом, Зеландией, Сканией и многими прилегающими землями, скандинавские сказители соседей своих, балтийских славян, безобидными «миролюбивыми» терпилами не считали совершенно точно.
Карта-схема Северной Руси, отражающая реалии IX–XI вв. (по данным саг о древних временах и перекликающихся с ними источников). а – укрепленные послания, центры территорий; б – крупные пороги и водопады; в – направления и цель движения из Приладожья за пределы территории, вклеченной в карту; г – Валдайская и Вепсовская возвышенности.
Иллюстрация из книги Д.А. Мачинского и М.В. Панкратовой «Северная Русь и саги о древних временах // Европа и Азия. Проблемы этнокультурных контактов», СПб., 2002. Карта правоверно-норманистская – чего стоит чистейшей воды выдумка, ни в каких источниках не встречающийся «Исуборг» на месте славянского Изборска. Тем ценнее «Йотунхейм» к юго-востоку от Ладоги…
Сага о людях Восточного пути, или те, кого боялись викинги
Одни боялись Пью. Другие – Билли Бонса А меня… меня боялся сам Флинт
Джон Сильвер
Думаю, такой заголовок немало удивит неподготовленного читателя. В массовой культуре, в десятках фильмов, сотнях книг, тысячах комиксов растиражирован облик неустрашимых и непобедимых вояк в рогатых шлемах, проникающих на своих ладьях с полосатыми парусами буквально повсюду
[92]
, Балтика раннего Средневековья становится в глазах жертв этого мифа сценой, на которой скандинавы – а под словом «викинги» понимаются именно они – главные действующие лица, остальным же народам Северной Европы отведена роль в лучшем случае статистов, если не декораций. Даже на страницы научных статей проникают ничем, кроме этого навязчивого образа из массовой культуры, не обоснованные утверждения, что шведы являлись в IX веке «лучшими воинами» тех краёв и именно в таком качестве якобы были «призваны» славянами.
Между тем стоит от фильмов, романов и комиксов обратиться к источникам той поры, и облик несокрушимых суперменов на драккарах, внушающих трепет всему живому, начинает увядать.
Достаточно известен рассказ Гельмольда о регулярных набегах славян на Данию – ту самую Данию, из которой иные умудрились «вывести» основателя русской княжеской династии.
«Ибо Дания в большей части своей состоит из островов, которые окружены со всех сторон омывающим их морем, так что данам нелегко обезопасить себя от нападений морских разбойников, потому что здесь имеется много мысов, весьма удобных для устройства славянами себе убежищ. Выходя отсюда тайком, они нападают из своих засад на неосторожных, ибо славяне весьма искусны в устройстве тайных нападений. Поэтому вплоть до недавнего времени этот разбойничий обычай был так у них распространен, что, совершенно пренебрегая выгодами земледелия, они свои всегда готовые к бою руки направляли на морские вылазки, единственную свою надежду, и все свои богатства полагая в кораблях. Нападения данов они ни во что не ставят, напротив, даже считают удовольствием для себя вступать с ними в рукопашный бой»
[93]
.
