– Ты больна? – резко спросил он.
– Нет, отец.
Он рывком сорвал с моего лица покрывало, взял меня пальцами за подбородок и, сощурившись, долго рассматривал, поворачивая голову то в одну, то в другую сторону. Затем, не говоря ни слова, отшвырнул меня прочь, схватил Хаджари за горло и прижал его к стене. Глаза несчастного выкатились из орбит, он захрипел и слабо забился в железной отцовской хватке.
– Ты позаботишься о том, чтобы она хорошо ела, чтобы ее волосы умастили маслами и расчесывали до тех пор, пока они не засияют, чтобы на ее лицо вернулись краски, и чтобы я больше не видел теней под ее глазами. Все понятно?
– Д-да, мой государь, – прохрипел Хаджари.
– Вот и хорошо. – Отец отпустил его и добавил: – Она уезжает через три дня. Сделай все, чтобы она была готова. Я хочу, чтобы Джесубай выглядела, как принцесса, и была разодета, как царица. А теперь иди, я хочу побеседовать с дочерью с глазу на глаз.
Хаджари, распухшая шея которого была покрыта страшными алыми пятнами, молча вышел и закрыл за собой дверь.
– Итак, – сказал мой отец. – Прежде чем ты уедешь, нам нужно потолковать кое о чем.
Как только впереди показался дворец семейства Раджарам, меня охватил страх. Я ехала в великолепном паланкине в середине большого каравана и была одета так, словно уже стала могущественной царицей. Мой отец не пожалел никаких средств на то, чтобы как можно роскошнее преподнести свой смертоносный дар семье Раджарам. Внутри моего сундука, полного прекрасных одежд и покрывал, находилось потайное отделение, в котором хранились флакончики с ядами и острые ножи, столь миниатюрные, что их без труда можно было спрятать в одежде.
Я знала, чем грозит невыполнение отцовского приказа. Он, как всегда, очень доходчиво объяснил это. Итак, мне предстояло понравиться Дирену, старшему сыну Раджарама, выйти за него замуж, выведать, где хранятся семейные реликвии, похитить их и убить своего мужа. А до этого я должна буду следить за семьей Раджарам.
Если же я по каким-то причинам не исполню волю отца, он обещал жестоко пытать Ишу. Я потрогала пальцами прядь седых волос Иши, спрятанную в складках моих одежд. На прощание отец дал мне ее локон, в знак постоянного напоминания о долге. Впрочем, он настолько красноречиво описал все, что собирается сделать с моей милой няней в случае моего неповиновения, что не осталось никаких сомнений: отец уже проделывал это раньше и с огромным удовольствием повторит снова.
В животе у меня все сжималось при одной мысли о том, что я согласилась стать презренной шпионкой и убийцей в угоду такому гнусному и одержимому человеку, как мой отец, но плата за непослушание была немыслимой. Я не могла отдать мою милую Ишу на растерзание Локешу. Я пока не знала, смогу ли пойти на убийство ради ее спасения, но разве я не была в неоплатном долгу перед Ишей за то, что она защищала меня от отца? Ее хромота служила постоянным напоминанием о том, что по моей вине она сделалась калекой и осталась во дворце. Я просто не имела права бросить ее в отцовских руках.
Когда меня представили при дворе, все вокруг показались мне искренними, добрыми и дружелюбными. Хаджари, прибывший вместе с посольством, попытался выдать себя за моего личного телохранителя. Но к счастью, проницательный военный советник Раджарама, зоркий взор которого словно проникал сквозь мое покрывало, пытаясь добраться до секретов, сокрытых в сердце, предложил мне своего человека. С его стороны это было очень мудрым решением. В присутствии одного из военных Раджарама, ни на шаг не отходившего от меня, у Хаджари оказались связаны руки.
Я не видела Дэчень до самого ужина. Царица являлась воплощением спокойствия и безупречности. Она внимательно следила за мной с противоположного конца стола и задавала вежливые вопросы о моей стране и семье. Сдержанные ответы она, по всей видимости, истолковала как проявление застенчивости. После ужина царица пригласила меня в свои покои и уговорила сесть рядом. В комнате было множество женщин, от юных девушек до старух, и все они весело болтали за шитьем.
Убедившись, что я по-прежнему не хочу говорить о себе, Дэчень стала рассказывать мне о своих родителях, о родной стране и сыновьях. Она не скрывала любви к семье, было очевидно, что царица души не чает в своих детях и готова отдать за них жизнь. Она несколько удивилась, когда я спросила ее о младшем сыне, но с большим удовольствием рассказала несколько историй о его детстве. Вскоре я узнала, что Кишан по приказу отца уехал в приграничные территории и, скорее всего, вернется в течение месяца, тогда как Дирена ждут немного позже. Дэчень сказала, что хотела поближе познакомиться со мной, прежде чем принять окончательное решение о женитьбе сына.
Так потекла моя жизнь во дворце. Днем я в свое удовольствие гуляла по дворцовым паркам, всегда в сопровождении двух моих провожатых, а вечера проводила с Дэчень. Очень скоро я искренне привязалась к матери Кишана. Она очаровала меня почти так же сильно, как ее сын. Только слепой мог не увидеть, какая великая любовь царит между ней и ее мужем, раджей Раджарамом. Каждый вечер перед сном государь заходил за своей женой. Они вместе желали доброй ночи всем вдовам, которых опекала Дэчень.
Эти женщины, потерявшие мужей на войне, были неистово преданны семейству Раджарам, а мне их судьба подарила надежду. Я стала всерьез обдумывать возможность спасти Ишу. Ах, как чудесно она могла бы жить при дворе Дэчень, среди этих женщин! Мало-помалу я тоже обжилась здесь и даже начала чувствовать себя в безопасности, но тут приехал отец.
Я проснулась от жуткого кошмара. Мои руки покрылись мурашками, и я заметила, что ставни в спальне распахнуты настежь, а занавески развеваются от ветра. Не успела я встать, чтобы закрыть окно, как услышала знакомый голос.
– Отлично выглядишь, моя дорогая.
Оцепенев, я привычно опустила голову.
– Отец, – только и смогла сказать я.
– Как успехи? Семья тебя приняла?
– Мне кажется, что да.
– Тогда почему все так затянулось? Почему я до сих пор не получил известий о грядущей свадьбе?
– Царица все еще присматривается ко мне. К тому же оба принца сейчас в отъезде.
– О да, я нашел им обоим занятие.
– Но зачем, отец? Я полагала, мы хотим, чтобы они поскорее вернулись домой.
Я и глазом моргнуть не успела, как отец бросился ко мне. Он схватил меня за горло, прижал к стене.
– Что ты сказала? – тихо спросил он, его черные глаза холодно блеснули в лунном свете.
– Простите меня, отец, – прошептала я. – У меня и в мыслях не было усомниться в ваших решениях.
– Знай свое место! – прошипел он.
Я кивнула, проклиная свою неосторожность. Оказывается, за время, проведенное вдали от отца, я успела стать беспечной.
– Я не собираюсь объяснять тебе, что и почему делаю, ясно? Тем не менее, если царица упомянет о пограничных стычках, которые удерживают ее драгоценных сыновей вдали от дома, разрешаю тебе заверить ее, что ты приложишь все силы и убедишь своего батюшку перестать бряцать оружием. Разумеется, если наши семьи – и наши царства – как можно скорее объединятся. Все поняла? Ты уже видела медальоны, которые я велел тебе отыскать?
