– Вы дали ей успокоительное?
– Нет. Мы подумали, что ей, возможно, придется отвечать на вопросы.
«А еще вы ненавидите ее самообладание, – отметил про себя Кармайн. – Здесь полно потенциальных директоров ХИ».
Он склонился над перилами лестничной площадки.
– Эйб? Не мог бы ты подойти сюда ко мне? Надзиратель Ханраан? Тысяча благодарностей, но ваше сотрудничество теперь не потребуется. Я позвоню вам завтра с полным отчетом.
Какое бы слово или действие Уолтера ни послужило пусковым механизмом для истерики Джесс Уэйнфлит, она уже оправилась. Впрочем, и Кармайн, и Эйб хорошо понимали, что именно послужило причиной припадка: монстр сообщил своему доктору Франкенштейну, что свободно разгуливает по окрестностям, убивая людей, – причем ради удовольствия, а не по недомыслию.
– Что не меняет нашей первоначальной дилеммы, – сказал Кармайн Эйбу у дверей импровизированной спальни Джесс. – Подходящий ли сейчас момент выложить ей все остальное или же нам лучше сосредоточиться на Уолтере?
– Давай будем действовать по обстоятельствам, – предложил Эйб.
– Согласен. – Кармайн постучался и был приглашен внутрь. Джесс сменила блузку на свежую, такого мрачного серого цвета, какого он никогда на ней не видел, и привела в порядок лицо и волосы. Но ее глаза, обращенные на двух мужчин, казались тусклыми, лишенными обычного блеска, теплоты и каких-либо других чувств. Тем не менее это не были глаза побежденного человека, это были настороженные глаза.
– Я так понимаю, доктор, вы не знали, что творит Уолтер Дженкинс? – мягко спросил Кармайн.
– Верно, – механически произнесла она. – Я понятия не имела.
– Когда вы узнали, это вас ужаснуло? – спросил Эйб.
– Я бы употребила слово «опустошило», лейтенант.
– Он разъезжал на мотоцикле «Харли-Дэвидсон», как мы полагаем, украденном поблизости у кого-то, кто его не хватился, и хладнокровно убил несколько человек. Большая часть его убийств, похоже, явилась результатом психопатической одержимости и была совершена ради забавы, если здесь уместно столь игривое выражение. Его жертвы не сопротивлялись и рады были бы с ним договориться, но, к сожалению, он обнаружил, что наслаждается самим актом убийства. Как только он это в себе открыл, пути назад уже не было, и он уже постоянно стремился убивать, – говорил Кармайн. – Вы полагали, что излечили его от психопатии, тогда как на самом деле излечения не произошло.
– Это доказательство в поддержку моей гипотезы, – чопорно сказала Джесс.
– Если не считать того, что все ваши так называемые доказательства опровергающие, доктор. У вас нет и не было возможности сделать вывод об излечении на основании подтверждающих доказательств. Первая же благоприятная возможность привела к первому убийству. От этого факта не уйти.
– У меня нет причин уходить от чего бы то ни было, капитан. Не моя вина, что Уолтеру Дженкинсу, излеченному или неизлеченному, удалось пробраться на улицы округа Холломан и убивать невинных людей. Это вина системы, которая относится к своему долгу совершенно несерьезно. Я имею в виду, что меры безопасности, призванные держать Уолтера Дженкинса заключенным в месте содержания для душевнобольных преступников, совершенно неадекватны. Всякий, прочитавший мои трактаты по Уолтеру, знал, что его коэффициент умственного развития чрезвычайно высок, а его способность рассуждать гораздо лучше, чем у большинства людей, находящихся на свободе. – Она вскинула голову, глаза ее разгорелись. – Я сегодня была шокирована буквально до безумия, когда узнала, что мой пациент – опасный преступник, приговоренный к пожизненному заключению, – получил возможность бесчинствовать благодаря халатности человека, отвечающего за безопасность в Холоманском институте для невменяемых преступников, надзирателя Джеймса Ханраана!
– Вы готовы сделать официальное заявление в качестве свидетеля этого, доктор? – спросил оторопевший Кармайн.
– Безусловно готова! – выкрикнула доктор Уэйнфлит.
Как зачарованные, Кармайн и Эйб наблюдали, как она на глазах меняет тактику; на ее лице появилась оживленная улыбка.
– А сейчас, с вашего позволения, я бы хотела увидеть своего пациента Уолтера Дженкинса.
Полицейские ей не ответили, лишь переглянулись.
– Я настаиваю! – потребовала Джесс Уэйнфлит сквозь стиснутые зубы.
И снова ответом ей стало молчание.
– Я настаиваю!
Молчание нарушил Кармайн:
– Доктор, Уолтер Дженкинс мертв.
– Вы лжете! – воскликнула пораженная Джесс.
– Доктор Уэйнфлит, какой смысл мне лгать? Уолтер Дженкинс во всю прыть слетел вниз по лестнице в главный вестибюль, сжимая голову руками. Затем он вскрикнул и упал на пол. К тому времени как лейтенант Голдберг подошел к нему, он был мертв. Его тело доставлено в окружной морг для вскрытия. Мы не имеем представления, почему он упал и умер.
Джесс застыла от потрясения.
– Вскрытие?
– Естественно. Этого требует закон, доктор, вы сами знаете.
– Вы не смеете! Я вам не позволю!
Терпение Кармайна лопнуло.
– Мадам, я устал от постоянно чинимых вами препятствий, – сказал он, не без труда сохраняя спокойствие. – Вы можете быть большой шишкой в этом маленьком уголке нашего государственного и муниципального мира, но в деле исполнения моих обязанностей я превосхожу вас по рангу. Так же как и Верховный суд штата Коннектикут, в который я обращусь, если вы будете продолжать мне препятствовать. Труп, о котором мы говорим, принадлежит заключенному, признанному невменяемым преступником и содержавшемуся под стражей как по федеральным нормам, так и по нормам штата. Причину его смерти еще предстоит установить коронеру, он же судебно-медицинский эксперт округа Холломан. Это доктор Густав Феннелл. Если желаете, можете обратиться к нему, чтобы быть свидетелем патологоанатомического исследования с галерки для наблюдателей – ближе вас не подпустят, даже учитывая ваши отношения с покойным. Вот все, что я имею сказать по данному предмету. Это вполне ясно?
Кровь отлила от лица Джесс, а глаза помертвели.
– Спасибо, капитан, мне все ясно, – сказала Джесс Уэйнфлит. – Я только прошу, чтобы вскрытие не начиналось без меня, и позвольте мне поговорить с доктором Феннеллом. Если мою просьбу уважат, его задача облегчится.
– Тогда я предлагаю вам отправиться прямо сейчас. Я попросил доктора Феннелла приступить немедленно.
Это место одновременно было похоже и не похоже на операционную. Поскольку угроза заражения крови отсутствовала, никакие меры предосторожности по сохранению стерильности приняты не были, помимо защиты живых людей в прозекторской, а Уолтер Дженкинс не страдал ни от какой известной инфекции; в сущности, он считался человеком богатырского здоровья.
Его нагое тело лежало на чрезмерно большом и длинном столе из нержавеющей стали, который заканчивался раковиной и водостоком и был окружен достаточными дренажными лотками и ограждениями, чтобы удерживать жидкости от пролива на пол. Тело вымыли, и на нем не обнаружилось никаких видимых повреждений, поэтому создавалось впечатление, что Уолтер Дженкинс спит, если не считать застывшего на лице выражения предсмертной муки.
