И все же переехать к Андрею Егоровой пришлось. Произошло это вечером того же дня, когда та часть труппы, которая поселилась в «Октябрьской», отмечала день рождения одной из артисток. В разгар веселья в номер вошел Миронов, молча взял Егорову за шкирку и поволок в ее номер, за вещами. Егорова сопротивлялась вяло, поскольку к тому моменту сама уже изрядно настрадалась без своего возлюбленного. На следующий день Миронов познакомил невесту со своим дедушкой Семеном Менакером. Как и отцу Миронова, дедушке невеста внука тоже понравилась. Жаль, что это мнение тоже ничего не значило – всем в доме Мироновых заправляла Мария Владимировна.
Пока Миронов находился на берегах Невы, 28 апреля в Москве состоялась широкая премьера «Бриллиантовой руки». Фильм начал демонстрироваться сразу в 43 кинотеатрах (в том числе и крупнейшем – в «России»). Поэтому, когда в середине мая Театр сатиры вернулся в Москву, первое, что увидели артисты – аршинные плакаты фильма по всему городу.
Роль Геши Козодоева стала очередной ролью Миронова в кино (после Ромы Любешкина в «Три плюс два» и Димы Семицветова в «Берегись автомобиля»), которая стала весомым довеском к двум театральным ролям актера (Дон Жуан и Фигаро), закрепившим за ним славу дамского угодника с приставкой «феерический».
Между тем по возвращении в столицу Егорова узнала приятную новость: ее мама с отчимом переехали на Кутузовский проспект, оставив Татьяне свою большую комнату в коммунальной квартире на Арбате. И девушка незамедлительно перебралась туда. Самое интересное, эти апартаменты жутко понравились Миронову и он стал регулярно наведываться туда, а иной раз и жил там по нескольку дней кряду. Егорова была счастлива, но еще более счастливыми выглядели ее соседи (а это еще четыре семьи), которым судьба подбросила счастливую возможность живьем лицезреть артиста Андрея Миронова.
Третьего августа Театр сатиры закрыл свой очередной сезон в Москве. Артисты разъезжались по отпускам, в том числе и Миронов с Егоровой. Правда, уезжали они в разные места: Миронов собирался отдыхать с отцом в санатории «Эстония» в Пярну, а Егорова – в Гаграх. Но они договорились не забывать друг о друге и связь поддерживать посредством почты. Первой уехала Егорова – сразу после закрытия сезона в театре. Закрытие отмечали на квартире Миронова в Волковом. Народу туда набилось много, впрочем, так было всегда, когда Миронов собирал у себя сослуживцев. Гости вели себя раскованно: ели, пили, танцевали, хохмили. Одну из хохм придумал вечный массовик-затейник Марк Захаров. Он предложил… бросать с балкона (а это был седьмой этаж!) складные стулья. И первым выбросил один из таких стульев. За первым полетели и все остальные. Потом всей гурьбой артисты бросились вниз. Собрали стулья, поднялись наверх и опять кидали их с балкона. Когда это развлечение надоело, решили отправиться на Воробьевы горы. Там Захаров вспомнил свою старую хохму – сжигать денежные купюры с изображением Ленина. Спустя много лет страсть к пиромании выльется в куда более серьезную акцию – Захаров публично сожжет свой партбилет. Но это случится в 1991-м, а пока на дворе конец 60-х.
В ноябре 1969 года Егорова внезапно обнаружила, что снова беременна от Миронова. Поначалу она испугалась, помятуя о своей прошлой беременности два года назад. Но затем взяла себя в руки и честно призналась во всем отцу будущего ребенка. Говоря ему об этом, она была готова на любую отрицательную реакцию, однако то, что она услышала и увидела, сразило ее наповал: Миронов внезапно запрыгал по комнате и стал кричать «Ура, у меня будет ребенок!» Егорова поняла: ее возлюбленный наконец-то созрел для того, чтобы быть отцом. Но радость их длилась недолго. Как только эта новость разнеслась по театру, тут же нашлись доброхоты, которые донесли ее до ушей матери Миронова. Другая бы на ее месте только обрадовалась: наконец-то ее сын станет отцом, а они с Менакером – бабушкой и дедушкой. Но Мария Владимировна не хотела такой судьбы ни себе, ни сыну. Егорова продолжала категорически ей не нравиться, поскольку не имела за душой ничего: ни состоятельных родителей, ни громкого имени и положения в обществе. Разве такую невестку она хотела видеть рядом со своим знаменитым сыном? Нет, нет и еще раз нет! Миронова немедленно вызвала Егорову к себе на Петровку, 22. Разговор был короткий: хозяйка потребовала, чтобы Егорова сделала аборт. А когда та заартачилась, Мария Владимировна мгновенно перешла на крик. Гостья попятилась из квартиры. Когда она спускалась по лестнице, до нее все еще доносились крики из мироновской квартиры: «Я вам устрою… Вы не получите ни копейки!..»
Насчет «устроить» Миронова не обманула. Кто-то рассказал ей, что, будучи этим летом в Гаграх, Егорова проводила время в компании с писателем Юлианом Семеновым, Миронова мгновенно воспользовалась этой информацией. Вызвав к себе сына, она сообщила ему, что Егорова беременна… от Семенова. «Нет, это неправда!» – замахал руками Миронов. «Неправда? Да вся Москва уже об этом знает, кроме тебя, идиота!» – засмеялась в ответ мать. И Миронов поверил. Тем более что какие-то слухи о гагринских событиях успели долететь и до него сразу, как только он вернулся в Москву из Пярну. Но он тогда не придал им значения. Но теперь ситуация выглядела совершенно иначе. Миронов помчался к Егоровой на Арбат. И тоже стал требовать, чтобы она сделала аборт. Татьяна послала его по тому же адресу, что и мать. А для себя решила окончательно – буду рожать, чего бы мне это ни стоило.
Оставшиеся дни до Нового года Миронов и Егорова если и общались, то нечасто. Миронов был целиком поглощен репетициями и спектаклями, а также новым увлечением, которое ему подыскала мама – некой женщиной из Управления дипломатическим корпусом. По мнению Марии Владимировны, эта особа хоть и была внешне некрасива, зато по своему происхождению (ее родители были дипломатами) подходила Андрею. Однако сам он по-прежнему любил только одну женщину – Егорову. И, когда ему было худо на душе, прибегал именно к ней поплакаться в жилетку.
Новый 1970 год Миронов и Егорова встретили отдельно друг от друга. Он встречал его на Пахре на даче у Ореста Верейского. Были Гердты, Эльдар Рязанов с женой Зоей, Миронова с Менакером, Ширвиндты, Майя Рошаль с Некричем и еще несколько человек, в том числе и новая пассия Миронова из Управления дипкорпуса. Егорова встретила Новый год у себя дома на Арбате в полном одиночестве. Естественно, и настроение у обоих было соответствующим: Миронов всю ночь и утро веселился и хохмил, а Егорова даже не дождалась боя курантов, поскольку… заснула, читая стихи горячо любимой ею Марины Цветаевой.
Андрей объявился у Татьяны только 2 января. По ее же словам, она его не узнала – таким изменившимся показалось ей его лицо. Да и поведение его тоже было нелучшим: Миронов метался по квартире, что-то сумбурно говорил. Он умолял хозяйку простить его, опять обещал начать все сначала. А чтобы она поверила ему, пообещал устроить пир горой в день ее рождения. Слово свое Миронов сдержал: 8 января в его квартире в Волковом переулке действительно было весело. Из гостей там были: Марк Захаров, Александр Ширвиндт, Павел Пашков со своей супругой Лилей Шараповой и др. А на следующий день Миронов повел свою возлюбленную в Большой театр на балет «Собор Парижской Богоматери». Казалось, впереди молодых ждет безоблачное будущее. Увы…
