– Вот, полюбуйтесь! – сказал один из пэпээсников. – Всю дорогу такую ересь плел про посланников небес, что у нас самих чуть голова кругом не пошла.
– Ясно, – кивнул Гуров. – Отправим его пока в чувство приходить. А с тобой, – ткнул он носком ботинка по выставленной ноге Бегункова, – разговор будет прямо сейчас.
– А чего такого, начальник? – окрысился тот. – Какие ко мне предъявы? Я не ширяюсь, не торгую…
– Предъявы к тебе совсем другие, Вова. Так что шагай в допросную!
Бегунков на все вопросы категорически отказывался признавать свою вину в чем бы то ни было. По его словам выходило, что он знать не знал ни о визите полиции на квартиру Дьяконова, ни о том, что его приятель сбросил в колодец Станислава Крячко. Пришел он к Дьяконову поздно вечером, когда тот собирался уходить, прихватив с собой запас наркоты. На расспросы Бегункова ответил лишь, что товар надо спрятать, потому что его «видел тот, кто все видит».
– Рома – он же «нарик» конченый! – говорил Бегунков. – Его как угодно переклинить может! Он как вашего мента увидел, у него, поди, скоба слетела. Может, решил, что это пришелец с другой планеты, а может, перепугался, что тот увидел его «ширево»! Это зависит от степени кайфа, под которым он находился.
– А ты, значит, завязал? – спросил Гуров.
– Ну да! Во, гляньте, у меня вены чистые! – Бегунков закатал рукава свитера и выставил Гурову на обозрение свои худые руки. Никаких следов от инъекций на них не было.
– А чего же тогда с наркоманами дружбу водишь?
– Да мне просто деваться некуда было! Я ж как думал: Регинка деньги заплатит – я сразу хату себе сниму. Но она попросила неделю подождать. А я от Наташки уже ушел. Мне ж перекантоваться надо было где-то. Не к мамаше же ехать! Она, кстати, бухает по-черному.
– Да уж, с наркоманом лучше, – усмехнулся Лев. – А чего тебе у Натальи не жилось?
– Да задолбала она! Возомнила ерунду какую-то! О ребенке стала разговоры заводить. А мне на фига дети? Да и дура она! Последнее время все ныла, слезы точила, дескать, неласково с ней обращаюсь! Побывала бы она там, где я побывал! Там не до ласки. Да и, сами посудите, какая она мне пара?
– Это уж точно, – заметил Гуров.
– Ну, вот видите! – подхватил Бегунков. – Простушка-продавщица! Я-то покруче буду!
– Что-о-о? – не поверил своим ушам Лев.
– Ну да! – как ни в чем не бывало продолжал Бегунков. – У меня «бабки» должны были появиться нехилые! Регинку-то можно было доить и доить, она бы платила как миленькая! Я Натахе так сразу и сказал – мол, как деньги получу, сразу съеду. А она в слезы, уговаривать начала.
– Так, стоп! – Гуров прихлопнул ладонью по столу. – Как ты сказал? Ты предупредил Наталью, что у тебя будут деньги? Откуда?
Бегунков заерзал на стуле, поняв, что сболтнул лишнее.
– Ну, так это… – пробормотал он. – От Регинки…
– Так, значит, Наталья была в курсе, что ты шантажировал Регину? Ну! Чего молчишь?
– Ну да, я говорил, что баба от меня родила, дочка чиновничья. Что с нее поиметь теперь можно.
– Так, а адрес, фамилию называл?
– Нет, зачем? Да она и не спрашивала!
– Так, Бегунков! Быстро вспоминай все, что ты говорил при Наталье! А также когда такой разговор прозвучал впервые, а когда в последний раз! Иначе я тебя снова закрою! И поверь, повод найду! После твоего первого срока получишь на полную катушку!
Бегунков, хоть и с неохотой, принялся вспоминать. По его словам выходило, что впервые он рассказал Наталье о Регине почти сразу после освобождения. Однако ему требовалось время, чтобы найти свою бывшую подругу, поскольку от матери она к тому времени уже съехала. Начал он со «сталинки» на проспекте Мира, где в конце концов увидел Регину и проследил за ней. После этого Бегунков уже перешел к активным действиям.
– Прошлую ночь я у Натальи ночевал, я правду сказал. Просто потому, что идти некуда было. Но Регинка-то за день уже обещала денег дать, так что, когда Натаха стала опять просить, мол, может, останешься, я ей все и выложил.
– А с Региной по телефону ты тоже при ней разговаривал?
– Нет, я в кухню вышел, – мотнул головой Бегунков.
Гуров подавил вздох. Ситуация поворачивалась другим боком. Совсем другим… И время терять было нельзя. Отправив до поры до времени Бегункова в камеру, он набрал номер Натальи и сказал:
– Доброе утро. Это полковник Гуров.
Наталья не отвечала, только дышала в трубку.
– Наташа, вы ничего не хотите мне сказать? – спросил полковник.
– Да, хочу! – вдруг твердо произнесла та.
Гуров удовлетворенно кивнул. Он очень на это рассчитывал.
– Только по телефону не надо. Нам с вами снова нужно встретиться, Наталья. И не в магазине.
– Хорошо. – Голос Бегунковой звучал покорно. – Я готова. Куда мне подъехать?
– Выходите на Локомотивный, я буду вас там ждать через двадцать минут.
– Я приду, только… – она замялась, а потом вдруг выпалила: – Я ни в чем не виновата, поверьте! Я не хотела! Я просто рассказала ему, что…
– Наталья, не нужно ничего говорить по телефону, – остановил ее Гуров. – Подходите, я скоро буду.
Анастасия Кравцова открыла дверь на стук достаточно быстро. Увидев взгляд сыщика, она сразу поняла, зачем он пришел, однако до последнего не хотела в это верить. Она боялась, что ее ложь может причинить вред не только ей, но и Вадиму.
– И снова здравствуйте, – поздоровался Станислав.
– Здравствуйте. А у вас что, остались ко мне какие-то вопросы? – испуганным голосом спросила Настя, уже предчувствуя ответ.
– Знаешь, есть. Позволь?
Пройдя в комнату, Крячко холодно взглянул на нее и твердым голосом сказал:
– Настя, почему ты меня обманула? Ты прекрасно понимаешь, о чем я. О Регине и Вадиме, а также о твоем брате.
Настя заплакала. Слишком много свалилось на нее за последнее время, и сдержать эмоции на этот раз она не смогла. Девушка даже не пыталась оправдываться или что-то возражать, просто сидела и ревела, опустившись прямо на пол, скрестив ноги по-турецки и закрывая глаза руками. Из-под ладоней текли слезы. Крячко все это время стоял рядом и ничего не говорил. Наконец он полез в карман, достал носовой платок, но, присмотревшись к нему и обнаружив несколько застарелых пятен, не решился протянуть его ей. Вместо этого прошагал в ванную и, увидев на зеркале какие-то белые круглые салфетки, притащил Насте всю упаковку.
– На, вытри нос, – строго сказал он. – Сразу нужно было все рассказать, и не пришлось бы реветь!
– Понимаете, я очень боялась, что вы подумаете о моих плохих намерениях или, что еще хуже, о плохих намерениях моего брата, – проводя салфеткой по лицу и шмыгая носом, заговорила Анастасия. – Вы же все равно не поверите ни одному моему слову.
